Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

Тем временем немецкая армия стремительно двигалась по Голландии и Бельгии, преодолевая мужественное сопротивление со скоростью, которая Ллойда просто поражала. В воскресенье вечером у Билли был телефонный разговор со знакомым из военного министерства, а потом они с Ллойдом одолжили у владелицы пансиона, где они остановились, старый школьный атлас и изучали карту северо-западной Европы.

Указательный палец Билли прочертил линию с востока на запад, от Дюссельдорфа через Брюссель к Лиллю.

— Немцы ударили по самому слабому месту французской линии обороны, это северный участок границы с Бельгией. — Его палец двинулся по странице вниз. — На южной границе Бельгии находится Арденнский лес — большая полоса холмистой, поросшей лесом местности, практически непроходимой для современных моторизованных армий. Так говорит мой друг из министерства иностранных дел. Еще дальше на юг, — его палец снова двинулся вниз, — на границе с Германией Франция защищена линией мощных укреплений, которая называется «линия Мажино» и идет до самой Швейцарии. Но здесь, — его палец вернулся вверх, — между Бельгией и севером Франции — укреплений нет.

— Неужели никто об этом раньше не думал? — озадаченно спросил Ллойд.

— Конечно, мы думали. И разработали план на этот случай. Он носит название, — Билли понизил голос, — план «Д». Его больше нельзя держать в тайне, поскольку мы его уже воплощаем. Лучшие войска французской армии и все силы Британского экспедиционного корпуса, что уже находятся там, бросились через границу в Бельгию. Они сформируют прочную линию обороны на реке Диль. Это остановит наступление немцев.

Ллойда это не очень успокоило.

— Значит, мы отдаем половину наших войск на реализацию этого плана «Д»?

— Это необходимо, чтобы план наверняка удался.

— Да уж, лучше бы он удался.

Их разговор прервала хозяйка пансиона: она принесла Ллойду телеграмму.

Должно быть, это от начальства. Договариваясь об отпуске, он дал полковнику Эллис-Джонсу этот адрес. Еще странно, что его не вызвали раньше. Ллойд вскрыл конверт. Телеграмма гласила:

«ЭЙБРАУЭН НЕ ВОЗВРАЩАТЬСЯ ТЧК НЕМЕДЛЕННО ЯВИТЬСЯ ПОРТ САУТГЕМПТОНА ТЧК A BIENTOT [33] До скорой встречи (фр.). ПОДПИСЬ ЭЛЛИСДЖОНС»

В Ти-Гуин он уже не попадет. Саутгемптон, один из крупнейших портов Великобритании, из которого отправлялись на континент, находился от Борнмута всего в часе езды поездом или автобусом.

Он не увидит завтра Дейзи, понял Ллойд с болью в сердце. Может быть, он никогда так и не узнает, что она хотела ему сказать.

Слова полковника «A BIENTOT» подтверждали очевидное заключение.

Ллойд уезжал во Францию.

Первые три дня французской кампании Эрик фон Ульрих провел в автомобильной пробке.

Эрик и его друг Герман Браун входили в медицинское подразделение, прикрепленное ко 2-й танковой дивизии. Проходя через южную Бельгию, военных действий они не видели, лишь на протяжении многих миль тянулись холмы и деревья. Насколько они понимали, они находились в Арденнском лесу. Их путь пролегал узкими дорогами, часто даже без покрытия, и сломавшийся танк мог моментально застопорить движение пятидесятимильной колонны. Они чаще стояли, застряв в «очередях», чем двигались вперед.

На веснушчатом лице Германа появилось выражение тревоги, и очень тихо, чтобы никто больше не услышал, он шепнул Эрику:

— Какая глупость!

— Ты сам знаешь, что не следует так говорить — ты же был в гитлерюгенд! — тихо сказал Эрик. — Нужно верить в фюрера. — Но он был не настолько сердит, чтобы ругать своего друга.

Когда они трогались наконец с места, ехать было страшно неудобно — они сидели на твердом деревянном полу армейского грузовика, а он подпрыгивал на корнях деревьев и вилял, объезжая ямы. Эрику хотелось поскорее в бой, чтобы уже выбраться из этого проклятого грузовика.

— Что мы здесь делаем? — сказал уже громче Герман.

Их начальник, доктор Райнер Вайсс, сидел на настоящем сиденье рядом с водителем.

— Мы выполняем приказ фюрера, а приказы фюрера всегда правильны. — Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он это говорил, но Эрик чувствовал насмешку. Майор Вайсс, худой черноволосый человек в очках, часто отзывался цинично о правительстве и армии, но каким-то таинственным образом всегда так, что доказать ничего было невозможно. Кроме того, армия просто не могла в тот момент позволить себе избавиться от хорошего врача.

В грузовике было еще двое санитаров, оба старше Эрика с Германом. У одного из них, парня по имени Кристоф, нашелся для Германа ответ получше.

— Может быть, французы не ожидают, что мы нападем здесь, из-за того, что местность такая пересеченная.

— Мы воспользуемся преимуществом неожиданности, — сказал его друг Манфред, — и встреченное нами сопротивление будет легким.

— Благодарю вас обоих за урок тактики, — саркастически сказал Вайсс. — Очень информативно. — Но он не сказал, что они ошибаются.

Несмотря на все произошедшее, к удивлению Эрика, все еще встречались люди, которым не хватало веры в фюрера. Его собственная семья продолжала закрывать глаза на победы нацизма. Его отец, человек, когда-то имевший положение и власть, теперь представлял собой жалкое зрелище. Вместо того чтобы радоваться захвату варварской Польши, он только сетовал, как плохо обращаются с поляками, — а это, видимо, он услышал, когда незаконно слушал иностранные радиостанции. Такое поведение могло навлечь на них всех беду — в том числе и на Эрика, который был виновен в том, что не сообщил местному нацистскому старосте.

С матерью Эрика дело обстояло так же плохо. Время от времени она исчезала из дома, унося пакетик c копченой рыбой или яйцами. Она никак это не объясняла, но Эрик был уверен, что она носит их фрау Ротман, мужу которой — он был еврей — больше не разрешалось заниматься врачебной практикой.

Несмотря на это, Эрик посылал домой значительную часть получаемых в армии денег, зная, что если он не будет этого делать, то родители будут жить в голоде и холоде. Он ненавидел их политические взгляды, но их самих любил. И они к нему и его взглядам относились, несомненно, так же.

Сестра Эрика, Карла, хотела быть врачом, как Эрик, и была вне себя, когда ей стало ясно, что в сегодняшней Германии эта работа — для мужчин. Сейчас она училась на медсестру — более подходящая роль для немецкой девушки. И она тоже поддерживала родителей своим скудным жалованьем.

Эрик и Герман хотели пойти в пехоту. В их представлении о войне они должны были бежать на врага, стрелять из винтовки и убивать или быть убитыми за отечество. Однако никого убивать им не придется: у обоих за плечами — год обучения в медицинском институте, и пренебрегать их знаниями было нельзя, так что их назначили санитарами.