Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

Он не мог возвращаться в Лондон — это было бы слишком унизительно. Он готов на все, чтобы остаться в США. Его место в «Уэстерн мейл», наверное, уже кем-то занято.

Он умолял миссис Зальцман дать ему работу, любую работу, хоть самую заурядную в телевизионной сети, которая готовила программу «Сегодня». Он показал ей свою зеленую карточку, полученную в американском посольстве в Лондоне, дававшую ему право искать работу в Штатах. Она сказала, чтобы он пришел через неделю.

Он жил в международном студенческом общежитии в Нижнем Ист-Сайде, платя один доллар в день. Неделю он изучал Нью-Йорк, ходя всюду пешком в целях экономии денег. Потом он отправился к миссис Зальцман, купив одну розу. И она дала ему работу.

Очень заурядную работу. Его назначили секретарем-контролером передач, транслируемых местной радиостанцией. В его обязанности входило целый день слушать радио и фиксировать все, что шло в эфир: какая давалась реклама, какие проигрывали пластинки, у кого брали интервью, продолжительность бюллетеней новостей и метеорологических прогнозов и сводки об автомобильном движении. Джасперу было все равно. Он зацепился. Он работал в Америке.

Отдел кадров, радиостанция и студия программы «Сегодня» находились в том же небоскребе, и Джаспер надеялся познакомиться с сотрудниками программы, но ему все никак не удавалось. Это была элитная группа, державшаяся особняком.

Однажды утром он ехал в лифте с редактором программы «Сегодня» Хербом Гоулдом, мужчиной примерно сорока лет и темной синевой на щеках от бороды. Джаспер представился и сказал:

— Я восхищаюсь вашей передачей.

— Спасибо, — вежливо ответил Гоулд.

— Я мечтаю работать у вас, — продолжал Джаспер.

— Сейчас нам никто не требуется, — сказал Гоулд.

— Я как-нибудь хотел бы показать вам свои статьи, опубликованные в британских национальных газетах.

Лифт остановился. Джаспер в отчаянии продолжал:

— Я написал…

Гоулд поднял руку, чтобы остановить его, и вышел из лифта.

— Тем не менее благодарю, — сказал он и ушел.

Несколькими днями позже Джаспер сидел в наушниках за машинкой и услышал мелодичный голос Криса Гарднера, ведущего дневной музыкальной передачи: «Британская группа «Плам Нелли» прибыла сегодня в Нью-Йорк в рамках рок-турне, спонсируемого туристической компанией «Олл-стар туринг». Сегодня вечером состоится их выступление. — Джаспер навострил уши. — Мы надеялись подготовить интервью с этими парнями, которых называют новыми битлами, но спонсор сказал, что у них не будет времени. Вместо этого мы передаем их последний хит, написанный Дейвом и Валли, «До свидания, Лондон»».

Когда заиграла мелодия, Джаспер сбросил наушники, вскочил из-за стола в маленькой кабинке в коридоре и помчался в студию.

— Я могу взять интервью у «Плам Нелли», — сказал он.

В эфире Гарднер звучал как кинозвезда в главных романтических ролях, но в жизни он выглядел как заурядный человек с перхотью на плечах своего кардигана.

— Как тебе это удастся, Джаспер? — спросил он с ноткой скептицизма в голосе.

— Я знаю этих ребят. Я рос с Дейвом Уильямсом. Наши матери — лучшие подруги.

— Ты смог бы привести группу в студию?

Возможно, Джаспер смог бы, но он хотел не этого.

— Нет, — сказал Джаспер. — Но если вы дадите мне магнитофон, я возьму у них интервью в артистической уборной.

Возникла некоторая бюрократическая заминка, — директор студии не хотел, чтобы дорогой магнитофон покидал стены здания, — но в шесть вечера Джаспер за кулисами театра беседовал с ребятами из группы.

Крис Гарднер хотел не больше, чем на несколько минут банальных впечатлений: как им понравились Соединенные Штаты, что они думают о визжащих девицах на их концертах, скучают ли они по дому. Но Джаспер надеялся дать радиостанции нечто большее. Он рассчитывал, что это интервью откроет ему дорогу на телевидение. Оно должно стать сенсацией, которая потрясет Америку.

Сначала он интервьюировал их всех вместе, задавая скучные вопросы о том, как они жили в Лондоне в ранние годы, чтобы они почувствовали себя непринужденно. Он сказал им, что редакция хочет показать их полностью сформировавшимися молодыми людьми: это был журналистский прием, чтобы задавать глубоко личные вопросы, но они были слишком молодыми и неопытными и ни о чем не догадывались. Они откровенничали с ним все, кроме Дейва, который держался настороженно, очевидно помня неприятности, возникшие после статьи Джаспера об Иви и Хэнке Ремингтоне. Другие доверяли ему. Им еще только предстояло уяснить, что нельзя доверять ни одному журналисту.

Потом он попросил их дать индивидуальное интервью. Сначала он беседовал с Дейвом, зная, что он главный в группе. Он дал возможность Дейву не напрягаться, не задавал навязчивых вопросов, не ставил под сомнения никакие ответы. Дейв вернулся в артистическую уборную спокойным, и это вселило уверенность остальным участникам ансамбля.

Последним Джаспер интервьюировал Валли.

Ему единственному было что рассказать. Но раскроется ли он? Все приготовления Джаспера были рассчитаны на этот результат.

Джаспер поставил стулья близко друг к другу и разговаривал с Валли тихим голосом, чтобы создать иллюзию приватности, хотя их слова будут услышаны миллионами. Он поставил пепельницу рядом со стулом Валли, чтобы он мог курить, полагая, что сигарета поможет ему почувствовать себя раскованно. Валли зажег сигарету.

— Каким ты был в детстве? — спросил Джаспер с улыбкой, словно они вели непринужденную беседу. — Послушным или озорным?

— Озорным, — сказал Валли и засмеялся.

Они положили хорошее начало.

Валли рассказывал о жизни в Берлине после войны и раннем увлечении музыкой, потом о посещении клуба «Миннезингер», где он занял второе место в конкурсе. Так естественным образом в разговоре появилась Каролин, когда она и Валли в тот вечер пели вместе. Валли воодушевился, рассказывая, как они составили дуэт, как вместе выступали, как подбирали репертуар. С его слов было ясно, как сильно он любил ее, хотя он этого не говорил.

Получался отличный материал, лучше, чем обычное интервью с рок-звездой, но Джасперу этого было еще недостаточно.

— Ты весело проводил время, создавал хорошую музыку и доставлял удовольствие слушателям, — продолжал Джаспер. — Что же не заладилось?

— Мы спели «Если бы у меня был «хаммер»».

— Объясни, почему это оказалось некстати?

— Полиции не понравилось. Отец Каролин испугался, что из-за нас его уволят, и он заставил ее уйти из дома.

— Значит, ты мог играть только на Западе.

— Да, — коротко ответил Валли.

Джаспер отметил про себя, что Валли пытается сдерживать чувства.

Помолчавнемного, Валли добавил: