Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

Оно никак не впечатляло. На грубо отесанных столбах в несколько рядов была натянута проволока, которая якобы когда-то находилась под напряжением. Верхний ряд на высоте человеческого роста был из обычной колючей проволоки. На дальней стороне виднелось желтое зерновое поле, зреющее под августовским солнцем.

Они пересекли открытую полосу и оказались перед ограждением.

— Мы можем перелезть через ограду прямо сейчас, — сказала Алиса.

— Ток определенно выключен, — заметил Гельмут.

— Конечно, — согласилась Алиса.

Каролин нетерпеливо протянула руку и дотронулась до проволоки. Потом она поочередно схватывала каждый провод.

— Выключено, — сказала она.

Алиса поцеловала мать и Лили. Гельмут пожал им руку.

В ста метрах от них из-за бугра появились два венгерских пограничника в серых мундирах и фуражках с высокими тульями.

— Господи! — воскликнула Лили.

Оба пограничника подняли винтовки.

— Не двигайтесь, — сказал всем Гельмут.

— Трудно поверить: нам оставалось сделать один шаг, — сказала Алиса и заплакала.

— Не падай духом. Это еще не конец, — успокоил ее Гельмут.

Подойдя ближе, пограничники опустили винтовки. Они, конечно, поняли, что происходит.

— Что вы здесь делаете? — спросил один из них по-немецки.

— Мы приехали в лес на пикник, — ответила Лили.

— Вот как? На пикник?

— Мы не делаем ничего плохого.

— Сюда не разрешается подходить.

Лили с испугом подумала, что солдаты хотят их арестовать.

— Хорошо, хорошо. Мы сейчас уйдем, — сказала она.

Она еще боялась, что Гельмут набросится на них, и тогда пограничники откроют огонь и всех перестреляют. Она вдруг почувствовала слабость, от которой чуть не подгибались колени.

— Будьте осторожны, — сказал второй пограничник. Он показал в одну из сторон, откуда тянулась ограда. — Менее чем в полукилометре отсюда в ограждении есть разрыв. Вы можете при случае пересечь границу.

Пограничники переглянулись, добродушно засмеялись и пошли своей дорогой.

Лили в изумлении смотрела им вслед. Они продолжали удаляться, не оглядываясь назад. Лили и все остальные стояли и не спускали с них глаз, пока они не скрылись из виду.

Выйдя из оцепенения, Лили проговорила:

— Мне кажется, они хотели сказать…

— …где найти разрыв в ограждении, — закончил фразу Гельмут. — Идемте скорее туда.

Они быстро пошли в направлении, указанном пограничником, старясь держаться ближе к лесу, если вдруг нужно будет спрятаться. И точно — через четыреста метров они подошли к месту, где ограждение было разобрано. Вывороченные деревянные столбы и перерезанная проволока лежали на земле. Казалось, что здесь проехал трактор. Вся земля была истоптана, трава побурела и высохла. За проломом между двумя полями вела тропа в направлении группы деревьев, среди которых виднелось несколько крыш: то ли там находилась небольшая деревня, то ли хутор.

Свобода.

Молодая сосна, что росла поблизости, была увешана ключами — тридцать, сорок, пятьдесят ключей от квартир и машин. Люди оставляли их, показывая тем самым, что не собираются когда-либо возвращаться сюда. Когда легкий ветер раскачивал ветки, металл блестел на солнце, и сосна становилась похожей на новогоднюю елку.

— Не задерживайтесь, — сказала Лили. — Мы попрощались десять минут назад. Идите.

— Я люблю вас, мама и Лили, — сказала Алиса.

— Идите, — проговорила Каролин.

Алиса взяла Гельмута за руку.

Лили посмотрела направо и налево. Насколько хватало глаз, на открытой полосе вдоль ограды никого не было видно.

Двое молодых людей прошли через разрыв в ограде, осторожно переступая через куски проволоки.

На другой стороне они остановились и помахали, хотя они находились всего в трех метрах.

— Мы свободны, — сказала Алиса.

— Передай сердечный привет Валли, — попросила Лили.

— И от меня тоже, — добавила Каролин.

Алиса и Гельмут пошли дальше, держась за руки, по тропе между зерновыми полями.

На дальнем конце она помахали снова.

Потом они вошли в небольшую деревню и скрылись из виду.

Лицо Каролин было мокрое от слез.

— Увидимся ли мы с ними когда-нибудь? — проговорила она.

Западный Берлин навевал Валли ностальгические чувства. Он вспоминал, как подростком играл на гитаре, исполняя хиты «Братьев Эверли» в фольклорном клубе «Миннезингер» недалеко от Курфюрстендамм, и мечтал поехать в Америку и стать поп-звездой. Я добился, чего хотел, и даже большего, думал он.

Регистрируясь в гостинице, он увидел рядом за стойкой Джаспера Мюррея.

— Я слышал, что ты здесь, — сказал Валли. — В Германии столько всего происходит. У тебя работы, наверное, хоть отбавляй.

— Да, — согласился Джаспер. — Американцев обычно не интересуют новости из Европы, но сейчас другое дело.

— Без тебя программа «Сегодня» уже не та, что была раньше. Я слышал, что ее рейтинг понизился.

— Мне, наверное, нужно напустить на себя огорченный вид. Чем ты сейчас занимаешься?

— Делаю новый альбом. Я оставил Дейва в Калифорнии микшировать его. Он сейчас, небось, все испортит со струнным инструментом и металлофоном.

— Зачем ты приехал в Берлин?

— Чтобы встретиться со своей дочерью. Она бежала из Восточной Германии.

— А твои родители еще там?

— Да, и моя сестра Лили. — И Каролин, подумал Валли, но не упомянул ее. Ему хотелось, чтобы она тоже уехала оттуда. В глубине души он продолжал скучать по ней, несмотря на все прошедшие годы. — Ребекка здесь, на Западе. Она теперь большая шишка в министерстве иностранных дел.

— Я знаю. Она мне помогла кое в чем. Неплохо было бы сделать репортаж о семье, разделенной стеной. Показать человеческие страдания, причиненные «холодной войной».

— Нет, — твердо сказал Валли. Он не забыл сделанное Джаспером интервью в 60-х годах, из-за которого у Франков возникло столько неприятностей на Востоке. — Не хочу, чтобы власти Восточной Германии доставили им еще больше страданий.

— Ты прав. Рад был встретиться с тобой.

Валли поселился в президентском номере-люксе. Он включил телевизор в гостиной. Телевизор был фирмы «Франк», принадлежащей его отцу. В новостях только и передавали, что о бегстве людей из Восточной Германии через Венгрию и теперь также через Чехословакию. Он убавил звук. Он привык оставлять телевизор включенным, когда занимался какими-то своими делами. Ему было приятно знать, что Элвис делал то же самое.

Он принял душ и надел чистую одежду. Потом позвонил портье и сообщил, что Алиса и Гельмут ждут в вестибюле.

— Пусть они поднимутся, — сказал Валли.

Он волновался, хотя это было глупо. Она его дочь. Но за двадцать пять лет он видел ее лишь один раз. Тогда она была юной худощавой девушкой с длинными светлыми волосами, напомнившей ему Каролин, когда они впервые повстречались в начале 60-х годов.