Кен Фоллетт - Избранные произведения. I том

Эти слова привлекли всеобщее внимание. В молодости леди Маргарет побывала, как и многие другие придворные красавицы, в постели отца Марии, короля Джеймса Пятого. Она родила сына, Джеймса Стюарта, того самого брата-бастарда Марии, с которым Элисон встретилась в замке Сен-Дизье. Он приехал вдвоем с загадочным Недом Уиллардом, и эти двое пытались убедить Марию не возвращаться в Шотландию. Что нашло на подругу? Заводить подобный разговор прилюдно было против хороших манер.

Леди Маргарет заметно смутилась.

— Джеймс во Франции.

— Знаю. Он гостит у адмирала Колиньи, героя гугенотов!

— Мадам, вы должны понимать, что я не имею никакого влияния на Джеймса.

Мария успешно отвлекала домочадцев Дугласа от новых взглядов в окно.

— Он мне когда-то нравился, — сказала она с недовольной гримасой. — Я сделала его графом Мореем!

Маргарет явно испугалась неожиданного гнева молодой королевы.

— Мне известно, что он был искренне благодарен вашему величеству, — ответила она с запинкой.

Теперь никто даже не поворачивался к окнам.

— Тогда почему Джеймс стал злоумышлять против меня? — вскричала Мария. Элисон догадывалась, что ее гнев отнюдь не напускной, пусть она и разыгрывала сейчас сцену. — С тех пор как меня доставили сюда, он принудил меня подписать отречение от трона, короновал моего малютку сына и произвел себя в регенты. Теперь он стал королем Шотландии во всем, кроме титула. Разве не так?

Дугласы, похоже, сочувствовали Марии, однако вполне одобряли поступки Джеймса Стюарта. Королевские обвинения заставили их растеряться и устыдиться — и слава богу, подумала Элисон. О всадниках на берегу все позабыли.

Сэр Уильям сказал примирительно:

— Разумеется, мадам, это все нисколько не соответствует вашим желаниям. С другой стороны, ваш ребенок стал королем, а ваш брат — регентом, и потому нельзя отрицать того, что он действовал по закону.

Элисон покосилась на окно. Никаких всадников на берегу не было. Должно быть, Джорди наконец спохватился и велел им убираться прочь. Возможно, они провели в Кинроссе час-другой, засиделись и захотели размяться. Но теперь видимость привычного хода вещей восстановлена.

Опасность миновала, но лишний раз стало понятно, насколько рискован весь план побега. От облегчения у Элисон даже закружилась голова.

Мария как будто утратила терпение.

— Я утомилась от празднеств, — изрекла она, вставая. — Хочу отдохнуть.

Элисон двинулась следом за подругой. За дверью начиналась узкая и крутая винтовая лестница, ведущая к другим помещениям башни. По этой лестнице они поднялись в покои, отведенные королеве.

На самом деле Мария нисколько не устала. Она беспрерывно болтала, смеялась, вскакивала со стула и побегала к окну, потом возвращалась и снова садилась.

Элисон проверила одежду, припрятанную в сундуке под нарядами Марии. Для побега они раздобыли грубые вязаные домашние платья, какие многие служанки в замке носили поверх нижних юбок, а также головные уборы, что называли фламандскими колпаками: те полностью скрывали волосы и затрудняли возможность разглядеть лицо — для этого надо было встать прямо перед человеком в таком колпаке. Прислуга порой носила крепкие кожаные башмаки, но те оказались настолько жесткими, что Мария с Элисон не смогли сделать в них и шага; по счастью, служанки еще ходили в поношенных матерчатых домашних туфлях своих хозяек. Недели подряд подруги, оставаясь наедине, расхаживали в таких туфлях, стараясь придать обуви как можно более ветхий и потрепанный вид.

Главную трудность представлял высокий рост Марии. Его было никак не спрятать. И ни одна другая женщина на острове не могла сравниться в этом с королевой. Потому Элисон понятия не имела, пригодится ли чужая одежда.

Она убрала платья обратно. Придется потерпеть, в шесть часов Марии принесут ужин.

Как обычно, еду принес сэр Уильям. Это была куртуазная любезность тюремщика по отношению к венценосной пленнице. Элисон вышла из комнаты и отправилась искать Уилли, чтобы узнать, что происходит. Снаружи, во дворе, играли в мяч — солдаты против слуг, а остальные поддерживали криками обе стороны. Элисон бросилось в глаза, что Драйсдейл, которому полагалось следить за Марией, прыгает среди игроков. Отлично, подумалось ей, капитан слишком увлечен, чтобы бдить.

Уилли сам вышел ей навстречу. Вид у юноши был возбужденный.

— Готово! — прошептал он и показал жемчужную сережку.

Сережка была долгожданным сигналом от Джорди. Она означала, что все приготовления к побегу завершены. Элисон обрадовалась, но сообразила, что Уилли ведет себя неосмотрительно.

— Сожми кулак! — прошипела она. — Еще не хватало, чтобы кто-то начал задавать вопросы!

Впрочем, люди во дворе были поглощены игрой.

— Простите. — Смущенный Уилли крепко стиснул пальцы, а затем исподтишка передал сережку Элисон.

— Теперь лезь через стену и продырявь все лодки, кроме одной.

— Уже иду! — Он откинул полу плаща и показал молоток, висевший у него на поясе.

Элисон вернулась в покои Марии. Та едва притронулась к ужину, и Элисон отлично понимала подругу. Она и сама пребывала в таком взвинченном состоянии, что не могла смотреть на еду.

Вручив Марии сережку, Элисон сказала:

— Вот серьга, которую ваше величество изволили потерять. Ее нашел один из здешних мальчиков.

Мария узнала условленный знак.

— Я так рада! — воскликнула она с широкой улыбкой.

Сэр Уильям выглянул в окно — и удивленно хмыкнул.

— Что этот олух делает с нашими лодками? — спросил он сам себя, и раздражение в его тоне мешалось с отцовской любовью.

Элисон присоединилась к нему и тоже посмотрела в окно. Молодой Уилли стоял на коленях в одной из трех лодок, вытащенных на берег. Издалека было трудновато разглядеть, чем именно он занят, но Элисон знала наверняка: юноша пробивает дыру в днище, чтобы эту лодку нельзя было послать в погоню за беглянками. Внезапно накатил страх, ноги Элисон чуть не подкосились. Что же делать?

Она повернулась к Марии и произнесла одними губами:

— Уилли…

Мария знала о том, что Уилли надлежало сотворить с лодками. И королева вновь выказала свое несравненное умение быстро думать в минуту опасности.

— Ой, мне дурно! — вскричала она и словно обмякла на стуле, закрыв глаза.

Элисон догадалась о намерениях подруги и поспешила подыграть.

— Боже мой, да что же это такое?! — Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал как можно испуганнее.

Она знала, что Мария притворяется, но сэр Уильям этого не ведал. Его лицо перекосилось от испуга, и он кинулся к королеве. Если та умрет, оставаясь под его опекой, ему будут грозить немалые неприятности. Регент Джеймс Стюарт будет прилюдно отрицать, что приказал убить единокровную сестру, и в доказательство чистоты своих помыслов велит, быть может, казнить сэра Уильяма Дугласа.