Кен Фоллетт - Избранные произведения. I том

Нед сел на скамью рядом с Алэном и молчал, пока не запели гимны; прихожане так старались, что подслушать разговор никто не смог бы при всем желании.

— Они все ненавидят вашего Иакова, — пробормотал Алэн по-французски. — Говорят, что он нарушил клятву.

— Их можно понять, — ответил Нед. — Но все равно я должен помешать им расправиться с ним. Иначе мир и процветание, которых такой ценой добилась Елизавета, погибнут в гражданской войне. Что еще говорят?

— Хотят убить всю королевскую семью, кроме маленькой принцессы, которую объявят королевой.

— Всю семью? — ужаснулся Нед. — Вот ведь кровожадные мерзавцы!

— Еще они замышляют убить всех главных советников и лордов.

— Значит, намерены поджечь дворец или устроить что-то еще в этом роде. Скажем, когда начнется пиршество или будет идти представление… — Нед сообразил, что его тоже можно причислить к главным советникам. Получается, он пытается спасти не только королевскую жизнь, но и свою собственную. Брр! — И как они собираются все провернуть?

— Этого я выяснить не сумел.

— Доводилось слышать имя — Гай Фокс?

Алэн покачал головой.

— Нет. Знаю, что к герцогу приезжали какие-то люди, но кто именно — бог весть.

— Никаких имен не упоминалось?

— Настоящих — нет.

— То есть?

— Единственное имя, которое я услышал, было вымышленным.

— И что это за имя?

— Жан Ланглэ, — ответил Алэн.

Марджери беспокоилась относительно Ролло. Его ответы на все ее вопросы казались вполне достоверными, однако она не доверяла своему лживому брату. Правда, никаких действий она не предпринимала. Конечно, можно в конце концов признаться Неду, что Жан Ланглэ — это Ролло, но она не могла заставить себя отправить собственного брата на виселицу только потому, что у него грязные чулки и башмаки.

Пока Нед был в Париже, Марджери решила отвезти своего внука Джека, сына Роджера, погостить в Новый замок. Она считала это своим долгом. Какую бы стезю Джек в жизни ни избрал, родственники среди аристократов будут для него подспорьем. Ему вовсе не обязательно их любить, но знать этих людей он должен. Иметь в дядьях целого графа иногда гораздо полезнее, чем сидеть на мешке с деньгами. А когда Бартлет умрет, следующим графом станет Суизин, двоюродный брат Джека.

Сам двенадцатилетний Джек отличался любопытством ко всему на свете и горячим желанием спорить. Со своим отцом и с Недом он затевал чуть ли не ученые диспуты, неизменно возражая взрослым, о чем бы те ни говорили. Нед уверял, что Джек ведет себя точь-в-точь как юная Марджери, но она наотрез отказывалась верить, что по молодости лет была этакой занозой. Роста Джек был невеликого и унаследовал от бабушки волнистые темные волосы. В свои двенадцать он был миловиден, но через год или два начнет становиться мужчиной и сделается мужественнее обликом. Для Марджери возможность наблюдать за тем, как растут и меняются дети и внуки, была величайшей радостью пожилого возраста.

Естественно, Джек разошелся с бабушкой во мнениях по поводу разумности этой поездки.

— Я хочу быть как дядя Барни. Хочу приключений, — заявил он. — Аристократы не торгуют. Они просто сидят и собирают деньги с других.

— Аристократия хранит мир и блюдет законы, — возразила Марджери. — Ты не сможешь заниматься ремеслом или торговлей, если не будет законов и общих мер. Скажи-ка, сколько серебра в одном пенни? И какова ширина ярда сукна? А что бывает, когда кто-то не желает возвращать долг?

— Они принимают законы, которые удобны им самим, — стоял на своем Джек. — А в Кингсбридже все меры устанавливает совет гильдий, а не граф.

Марджери улыбнулась.

— Да тебе надо быть политиком, как сэр Нед, раз ты такой умный.

— Почему?

— Ты уже столько знаешь о правлении! Глядишь, со временем и в правительстве очутишься. Между прочим, кое-кто из самых важных наших придворных когда-то был умным мальчиком, вроде тебя.

Джек задумался. Еще бы, в его чудесном возрасте видится возможным буквально все.

Но Марджери хотелось, чтобы в Новом замке он вел себя достойно.

— Будь вежлив, — напомнила она у ворот. — Не спорь с дядей Бартлетом. Ты приехал завести друзей, а не обзавестись врагами.

— Хорошо, бабушка.

Она не была уверена, что Джек воспринял ее слова всерьез, но утешала себя тем, что сделала все возможное. Ребенок таков, каков он есть, а не таков, каким его хочется видеть другим.

К ним вышел ее сын, граф Бартлет. Перевалив за сорок, он до сих пор щеголял веснушками, пойдя этим в отца Марджери, однако повадками подражал покойному Барту, которого считал своим отцом. Тот факт, что Бартлет стал плодом насилия, учиненного графом Суизином над его матерью, вовсе не отравил отношение Марджери к сыну — и она сама не переставала этому поражаться.

Пока Джек носился по замку, Марджери и Барт пили вино.

— Надеюсь, Суизин и Джек познакомятся поближе, — сказала она.

— Не думаю, что они подружатся. В двадцать лет на тех, кто сильно младше, смотришь свысока.

— Я тут столкнулась в Лондоне с твоим дядей Ролло. Он живет в таверне, представляешь? И не хочет селиться в Ширинг-хаусе.

Бартлет пожал плечами.

— Я был бы рад, если бы он захотел. Глядишь, заставил бы потрудиться моего ленивого смотрителя.

Слуга подлил Марджери вина.

— Помнится, ты и сам должен приехать в Лондон, на заседание парламента?

— Не знаю, не знаю.

Марджери изумилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Наверное, скажусь больным. — Все графы были обязаны посещать заседания парламента; уважительной причиной отсутствия признавались только болезнь или отъезд.

— А истинная причина какова?

— Слишком много дел здесь.

Марджери не поверила сыну.

— С тех пор как стал графом, ты не пропустил ни единого заседания. И твои отец с дедом тоже всегда ездили в Лондон. Вот почему у Ширингов в Лондоне свой дом.

— Новому королю наплевать на советы графа Ширинга.

Это что-то новенькое. Обычно Бартлет, подобно покойным Барту и Суизину, высказывал свое мнение громогласно и совершенно не заботясь о том, желают его слушать или нет.

— Разве ты не хочешь выступить против новых гонений на католиков?

— По мне, мы проиграли эту битву.

— Никогда не думала, что ты готов заранее сдаться.

— Важно понимать, когда стоит сражаться, а когда пора остановиться. — Бартлет встал. — Ты, верно, хочешь отдохнуть перед обедом. Твои комнаты тебя ждут.

— Спасибо. — Марджери поцеловала сына и поднялась наверх. Ну и дела. Быть может, Бартлет все-таки отличается от Суизина и Барта. Тем гордыня ни за что не позволила бы расписаться в своем бессилии. Они ни за что не признали бы, что могли в чем-то ошибаться.

Неужто Барт наконец повзрослел?