Вениамин Шалагинов - Конец атамана Анненкова

Достав из жилетного кармана массивные часы темного чеканного серебра, свидетель щелкает крышкой.

- Три войны и кафедра в Академии генштаба, - говорит он, обращаясь к председательствующему, - приучили меня к точности. Если Борис Владимирович… виноват, если подсудимый Анненков намеревается и дальше оспаривать, скажу мягче, подвергать сомнению день, который я назвал здесь и в который к нему, к Анненкову, мною была действительно направлена инспекция полковника Церетели, я готов доказать истинность своего утверждения. Вот тут на внутренней крышке часов гравером поставлена дата. Это день, когда я стал владельцем этой вещицы. Полковник Церетели докладывал мне, что в уединенной беседе с Анненковым он как-то заметил ему, что дата на моих часах и день снаряжения инспекции совпадают. Так распорядился случай… Вы, конечно, помните и эту встречу, и эти слова, Борис Владимирович?

Анненков 1склоняет голову в наигранном церемонном смирении: еще бы!

Председательствующий отрывается от пухлого сшива с бумагами следствия.

- Свидетель Болдырев! К моменту инспекции Церетели, как это видно, отряд Анненкова был придан второму степному корпусу. Не скажете ли, по какой схеме отряд и корпус подчинялись вам, Верховному главнокомандующему войсками Директории? 2

- Подчинение было и не было. Если говорить о корпусе, то он подчинялся Сибирской армии, а мне - соответственно через командующего этой армией.

- И все-таки к вам, именно к вам поступали жалобы от населения? Они касались бесчинств атаманщины, не так ли?

Болдырев медлит.

Массивные часы совершают обратный путь к жилетному карману. Пальцы привычно выправляют цепочку, краешек кармана. Еще раз. Еще.

Как ответить?

Голая правда о бесчинствах - это приговор. Он не хотел бы выносить приговора Анненкову раньше судей. Часы, граверная строка на серебре помогают суду уточнить день выезда Церетели с инспекцией. Открыть глаза правосудию на эту сторону своей деятельности было необходимо. Судьи знают теперь: он не поощрял атаманщины, он инспектировал ее. Но что же дальше? Благоразумно ли сейчас выкладывать перед судьями весь портфель Церетели: всю правду о том, что нашел тогда инспектирующий в стане Анненкова - разорванные рты истязуемых, смрад пепелищ, убийства ради убийства, дань хлебом, страхом, утехами. Анненков злобен и мстителен. На портфель Церетели он способен ответить портфелем Анненкова. И так как человек этот наделен феноменальной памятью, ему не трудно сообщить суду весьма пикантные детали из прошлых «заслуг» свидетеля. Что тогда?

Конечно, судебная кара Болдыреву не грозит. Выбитый из политического седла омским переворотом интервентов и Колчака, Верховный главнокомандующий войсками Директории тотчас же вышел тогда из большой игры. За походом омского правителя, его агонией и крахом он наблюдал из Японии. По возвращении в Россию был заключен в тюрьму. Амнистирован. Власти, конечно, знают, что в свое время он написал предназначенные правительствам союзных держав «Краткие соображения по вопросу о борьбе с большевизмом». Они знают о нем все, что нужно, и Анненков вряд ли способен посадить его подле себя. Но всякая неизвестная до сих пор страница его прошлой жизни, прочитанная здесь, может прозвучать сенсационно, доверие, которым он облечен сейчас на ответственном посту в Сибирской плановой комиссии, будет поколеблено, либо падет вовсе, газеты и журналы, охотно печатающие его исследования и рефераты о сибирской пушнине, угле, золоте, откажут в своем сотрудничестве.

- Я отвечаю да, - говорит он. - В жалобах на атаманщину речь действительно шла о бесчинствах.

- О каких именно? - уточняет председательствующий.

- Церетели докладывал мне… Хм… В отношении Анненкова называлось несколько конкретных случаев… Хм… Я связываю их с неналаженностью снабжения. Лишенные необходимого довольствия, отряды силою вещей очень быстро теряли границы между своим и чужим и должны были переходить к реквизиции в широком понимании этого слова…

- Должны были?

- Так точно.

Прокурор, грузный бритоголовый человек в легком парусиновом френче, с настороженным ироническим вниманием следит за превращениями свидетеля, который то произносит слова обличения, то их тут же берет обратно. Порывшись в желтом бокастом портфеле, он кладет перед собой довольно солидную книгу в мягкой бледно-зеленой обложке.

Болдырев видит все эти приготовления, угадывает их смысл, и теперь весь его вид выражает крайнюю степень напряжения.

- Я зачитаю некоторые места из ваших мемуаров, свидетель, - говорит прокурор, раскрывая книгу. - Да, да, это ваши мемуары: «Директория, Колчак, интервенты». А вы, соответственно, прокомментируете то, что когда-то утверждали… Вот, скажем, на странице шестьдесят шестой: «Конфликт между Административным советом и Сибирской областной думой 3обостряется. Демократические круги считают Административный совет реакционным, боятся военщины, особенно отряда Анненкова». Не сможете ли пояснить, почему демократические круги тогдашнего Омска боялись Анненкова?

- Административный совет - это фактическая, реальная и активная сила в Сибирском правительстве. И потому через штаб Сибирской армии она непосредственно и в значительной мере влияла на атаманские отряды Анненкова и Красильникова. Реакция располагала внушительной силой. Демократические же круги - я отношу к ним и эсеровскую часть Директории - никакой реальной силы не имели.

- Но ведь Анненков стоял в Семипалатинске?

- Семипалатинск соединяла с Омском вполне доступная для перевозок, хорошо охраняемая железная дорога. Да и в самом Омске превосходным и постоянным напоминанием об Анненкове был его штаб пополнения…

- Продолжим. Страница пятьдесят пятая. Читаю: «… каждый честолюбивый министр, как это мы видели в Омске, безнаказанно творил свою политику, маленькие атаманы чинили суд и расправу, пороли, жгли, облагали население поборами за свой личный страх, оставаясь безнаказанными». Правильно ли это утверждение?

- Совершенно правильно.

- Чинили суд и расправу, пороли, жгли, облагали население поборами - это об Анненкове?

- Вообще об атаманщине.

- Сейчас мы судим не всю атаманщину. Считаете ли вы, что подобная характеристика может быть распространена и на отряд Анненкова?

- Конечно… Я думаю… Я называл несколько примеров.

- Оцените их.

- Они не расходятся с процитированной характеристикой.

- Продолжим наши извлечения. У вас сказано: «Они были нужны, эти современные ландскнехты, они были готовой для найма реальной силой, им особенно покровительствовали в чисто мексиканской атмосфере Омска»… Как это понимать?

- Я должен сказать суду: моя книга - литературное произведение, а не документ…