Петроний Аматуни - Избранные сочинения в трех томах. Том 2. Если б заговорил сфинкс

Над ним была ниша святилища храма, и Джаи разглядел в ней алебастрового Аписа, а в узкую щель увидел и самого Хену, освещенного масляными светильниками.

Вот жрец установил на низком столике глиняное изваяние Туанес, зло осмотрел его и опустился на колени.

— О великие боги Кемта, — отчетливо услышал Джаи (и Туанес тоже), — смотрите: я надел на свою шею магические ожерелья, охраняющие мою грудь. В них зеленый цвет Бодрости и белый — Чистоты... Вот на моих ногах браслеты, защищающие их движения... На руках моих священные узлы из папирусных веревок. Они окружили мой пульс — никому не прорвать его! На моем торсе магический пояс с ключами Жизни, Здоровья, Силы, Устойчивости. Смотрите, боги Кемта... Они сделаны из золота — царя металлов, из золота — затвердевших лучей Рэ! Я защищен амулетами. Я недоступен вам. Я не боюсь вас, боги Кемта...

Джаи невольно сжался в комок. Он знал лишь молитвы, то есть бесчисленные просьбы людей, обращенных к богам. Но чтоб так разговаривать с властителями неба?! Это выходило за пределы даже его буйного воображения.

— Смотрите, боги Кемта, — продолжал Хену. — Вот изображение Туанес, она мой заклятый враг. Я пишу ее имя зеленой краской на папирусе и сжигаю его в священном огне, чтобы оскверненный дым дошел до вас. Возмутил ваш дух, укрепил вашу память.

Джаи затрепетал. Почему жрец назвал Туанес своим врагом? Может быть, это необходимо по ритуалу? А потом он признается богам, что желает Туанес добра?

Однако Хену, совсем распаляясь от злости, говорил другое:

— Слушайте боги Кемта, меня — Хену, великого мага. Вы исполните мою волю не только потому, что я вас не боюсь... Я не касаюсь женщины положенное время, не ем мяса, не ем рыбы. Я умастил себя бальзамом, положил за уши благовонные вещества, омыл губы свои соляным раствором, обут в деревянные башмаки, я — друг ваш! Я исполнил угодное вам, богам Кемта. Смотрите сюда: в моей правой руке волшебная палочка из слоновой кости, покрытая фигурами и знаками. Повинуйтесь ей! Вот я указываю ею на живот Туанес. Он — ваш. Это говорю вам я, сам Хор! Пусть всегда он будет пустым, не знает детей Мериптаха. Вот груди Туанес, боги. Они тоже принадлежат вам. Пусть сохнут они, чтобы никогда не давать пищу живому. Вот лицо ее — пусть постареет оно раньше времени, чтобы никто не любовался им. Лишите ее сна, лишите ее покоя, досточтимые боги, властители снов, повелители имен! Ниспошлите на Туанес самые страшные болезни, известные вам, пусть она тает подобно воску... Обратите красу ее в безобразие, молодость — в увядание, освободите члены ее от подвижности. Сделайте все это, боги Кемта: вы укрепите нашу дружбу! Еще сделайте так, чтобы жалобы ее Мериптаху на свое нездоровье, жалобы ее друзьям на свои недуги — через слова эти передали Мериптаху свои болезни, передали недуги друзьям ее. Да будет так, великие боги Кемта, как сказал я, ваш друг, великий маг Хену. Я принесу вам достойные жертвы, я прославлю вас на площади Белых Стен, где хранится огонь для жителей столицы, поддерживаемый моими жрецами. Да будет так, сказанное мною, исполните услышанное вами: умертвите Туанес.

Хену вошел в экстаз и стал произносить бессмысленный (для Джаи) набор слов и звуков — сладкий дым курильниц стал гуще и вскоре так окутал зловещую фигуру жреца, будто он исчез, растворился в жарком воздухе храма.

Мальчика трясло от страха, и он, едва владея собой, почти ничего не соображая, обратился в бегство. Но тут он вспомнил о Туанес, перебежал на другую сторону подземелья и с трудом отыскал ее. Молодая женщина лежала на земляном полу в глубоком обмороке.

Напрягая силы, Джаи вынес ее на воздух, положил на густую траву и убежал...

Лишь к самому вечеру он окреп духом и заставил себя вернуться к месту, где он покинул бесчувственную Туанес.

Ее уже там не было...

Тхутинахт сперва удивился. Потом — стал нервничать. А последние дни — холодок страха проник и в его душу.

На строительстве Та-Мери начали происходить странные вещи...

Сперва погибло трое рабочих. Кусок скалы упал на них, когда они ровняли край площадки позади каменного льва. Некоторое время спустя во время сна погибло еще девять рабочих. Их укусили змеи, неведомо как оказавшиеся среди спящих.

Затем умерло более ста человек... На этот раз боги отравили воду для питья. Неизвестно, кто пустил такой слух, но об этом вдруг заговорили все.

И наконец, доставая из своей плетеной корзины обед, Тхутинахт вовремя обнаружил трех маленьких змей, маслено блеснувших на ее дне. От их укуса человек умирал через пять минут...

Паника охватила людей, и строительство прекратилось. Все ходили на цыпочках, опасаясь змей, поминутно поглядывая вверх — не упадет ли с неба камень?

Впервые растерялся Тхутинахт, не зная, что предпринять. Только одна фигура рабочего видна теперь на спине Та-Мери, и лишь сейчас увидел его Джаи. Он сидел понуря голову, безучастный ко всему, в глубоком раздумье. Видно, ни змеи, ни камни, падающие сверху, не тревожили его.

Мальчик издал не то крик, не то болезненный стон и чуть ли не бегом вскарабкался на шершавую спину Та-Мери.

— Сенмут! — задыхаясь от бега, волнуясь, проговорил он. — Это я, Джаи. Как рад я видеть тебя...

Рабочий поднял голову, и мальчик содрогнулся, глядя в его асимметричное, такое знакомое ему, а сейчас усталое, изможденное лицо.

— Как ты попал сюда, Сенмут? Ты не уехал в Абу?

— М-мен-ня п-п-риве-езли об-брат-н-но... — сильно заикаясь, ответил рабочий.

— Почему ты говоришь так, спрашиваю я? О боги! Где шрам твой на правом бедре, Сенмут?!

— Я... не Сен-н-м-м-у-ут...

— Так кто же?

— Я Сеп.

Джаи, не веря услышанному, с трудом отрешается от того, что видит сам, своими глазами.

— Но ведь ты... Сенмут, — все еще сопротивляясь действительности, говорит он.

— Нет, я — Сеп, — безвольно и вяло ответил рабочий.

Мальчик вновь всмотрелся в его лицо и вдруг понял: да, это не Сенмут! У того лицо было как бы слегка перекошено слева направо, а у этого... наоборот. У Сенмута глубокий шрам на правом бедре, а у... Сепа — нет его. Сенмут мускулистый, а тело Сепа еще хранило жировые складки. К тому же Сеп почему-то заикается, а Сенмут — нет.

Убедившись в ошибке, Джаи, будто во сне, слез с каменной спины Та-Мери и направился было в грот Мериптаха, чтобы, уединившись, предаться размышлениям, но грота уже не было. Его обрубили по краям и заложили камнем.

Тогда он подумал о Туанес и пошел к ней. Он уже знал, что Сенетанх и Кар нашли ее на траве в саду Хену и отнесли домой.

Она пришла в себя лишь на следующий день. Джаи еще не видел ее. Возле нее часто бывал Кар, а мальчик не мог преодолеть робости при виде фокусника. Но будь что будет: если окажется, что Кар и на этот раз там, он все равно войдет в комнату Туанес.