Петроний Аматуни - Избранные сочинения в трех томах. Том 2. Если б заговорил сфинкс

Это слово кот знал прекрасно и любил его. Встав на задние лапы, он подмигнул Кару, прошелся бочком, смешно подпрыгнул и перекувыркнулся.

Прекрасную Туанес готовили в последний путь.

Вот извлекли из тела ее внутренности, оставив на месте лишь сердце и почки. Совершили омовение пальмовым вином и уложили их в сосуды — канопы.

Обвязали ногти рук и ног, чтобы не отпали они. Много дней и ночей обезвоживали тело ее содой. Обработали смолой, доставленной из Пунта. Вложили внутрь две священные луковицы, а шелухой от них прикрыли веки. Воском пчелиным залили глаза ее, уши, тонкие ноздри ее обострившегося носа, рот, некогда целовавший Мериптаха. Подошли бальзамировщики к густым кустарникам хны с остро пахнувшими цветками, нарвали листьев, сделали пасту и окрасили ею холодные руки и ноги Туанес. Обернули ее прочными бинтами, чтобы в них вечно сохранилось тело для ее неумирающего Ка и других лучистых сущностей.

Дорогие гробы изготовили для нее и каменный саркофаг. Свою гробницу отдал ей Мериптах. Несколько отрядов рабочих неустанно готовили усыпальницу к принятию верной подруги скульптора. Рисовали на ее стенах короткую и счастливую жизнь Туанес. Богов, принимающих ее в свое лоно. Священные строки из древних рукописей, которые будут сопровождать ее в Царстве Запада...

«...О телец Запада, говорит Тот, царь веков... Я открываю отверстия и освежаю того, чье сердце не бьется... О открывающие пути, отверзающие дороги в доме Осириса, откройте дороги... для души Туанес... да войдет она смело и выйдет мирно из дома Осириса, не будучи задержанной или не допущенной. Да войдет она хвалимая и выйдет любимой... да не будет найдено в ней ничего предосудительного, когда она будет находиться на весах, свободная от недочетов...»

«...Слава тебе, бог великий, владыка обоюдной правды... Ты привел меня, чтобы созерцать твою красоту. Я знаю тебя, я знаю имя твое, я знаю имена сорока двух богов, находившихся с тобой...»

«...Слава вам, боги. Я знаю вас. Я знаю ваши имена. Я не паду от вашего меча... У вас нет против меня обвинения, и вы скажете обо мне правду перед лицом Вседержителя, ибо я тоже творила правду... Нет ко мне обвинения и со стороны современного царя. Слава вам, боги...» [4] Представления древних египтян о посмертных злоключениях души, о суде над ней, об угрожающей ей опасности и о средствах избавиться от них изложены подробно в «Книге мертвых». Это обширный сборник многочисленных заупокойных формул. Древнейшие из них, так называемые «Тексты пирамид», писали на стенах гробниц фараонов пятой и шестой династий. В переходное время такие тексты писали уже на саркофагах вельмож. И только позже эти все более разраставшиеся погребальные тексты стали писать на папирусах и класть на грудь мумии умершего.

Молча, исступленно трудился и Мериптах. Из нежного алебастра сделал он статую любимой. Рядом — друзья его, лучшие мастера Белых Стен, высекали такие же скульптуры для сердца Туанес.

Тем временем рабочие Мериптаха освобождали Та-Мери, плененного завистником Сетом: горы песка засыпали его лапы. Скорее всего это произошло оттого, что лицо его еще не было закончено и Та-Мери не смог посмотреть в глаза Сету.

Надо бы поскорее закончить его лицо, но сам фараон Хефрэ, владыка Обеих Земель, велел не тревожить любимца бога Птаха до окончания ритуала погребения Туанес.

Пусть и эта доброта царя служит благим примером народу Кемта...

Труднее всех — Мериптаху.

Был он младшим в семье, и потом житейские невзгоды касались его меньше — все решал, как и положено, старший в доме. Небогата его жизнь и внешними событиями. С детства знал он только одну страсть — искусство.

Был он как залив у края Хапи. Добрый залив. С ровной поверхностью и прозрачной водой. Все любили его и одаряли лаской. Свободного времени имел он — сколько хотел. А без досуга некогда и развернуться таланту. Без любви тоже чахнет дарование. Еще — без одобрения, хотя бы редкого. Конечно, заслуженного. Искреннего. Но — одобрения.

Был он мягким и застенчивым. Молчаливым. Он с удовольствием открывал себя Туанес. Иногда — Кару. Больше размышлял. И без конца рисовал, лепил, высекал. Знал всевидящий Птах, кого сделать своим избранником!

Любовь Туанес, ее верная дружба и искусство — вот его личная жизнь... Вернее — была...

Тем невыносимее Мериптаху сейчас.

Когда вскрыли труп Туанес, то обнаружили в чреве ее плод. И сообщили о том отцу неродившегося. Правдивая богиня Маат не позволила им скрыть истину.

Меры же горя человеческого не определили боги до сих пор...

Там, там, там-там...

Сзывают звучные голоса барабанов. Рабочих, начальников, скульпторов. Готов Та-Мери! Сияют на солнце его полированные бока. Глаза его, встречающие рассвет, чуть утомлены, но воля, непреклонная воля в них. Рот его плотно сжат. Могуч и спокоен он.

Рабочие собирают и укладывают в корзинки тысячи медных и кремневых сверл, резцов, тесел, пил. Полировщики устраняют последние матовые пятна.

Счастливый Мериптах, счастливый!

До него художники трудились для подземелий гробниц — их творения безжалостно навеки замуровались от взоров живых. Его же Та-Мери у всех на виду и будет восхищать и вдохновлять неисчислимые будущие поколения Кемта и других стран.

Само имя этого каменного исполина — Та-Мери — будет облагораживать людей...

До сих пор в Кемте был только фараон и еще лучи его — вельможи. Жрецы — услаждающие богов. Сборщики налогов, еще другие чиновники.

Еще те, что внизу. Так называемые люди. Живые придатки Хапи и полей. Ноги, давящие виноград. Руки, бросающие семена в землю, взрыхленную ими же. Мускулы, сооружающие пирамиды и храмы.

И вот Мериптах своим Та-Мери открыл другую истину. Зримую! Скоро объявит фараон имя ее. Скажет, что лев — это народ, сила благодатного Кемта. Голова — это он сам, божественный фараон. А вместе — они олицетворяют их страну от Нубии до Великой Зелени. Та-Мери! Сотворенный для всех людей...

Уже сейчас, смотря на дело рук своих, люди Мериптаха осознают себя народом! Вот стоят они, стройные, широкоплечие. Готовые к дерзаниям, подвигам.

Там, там, там-там!..

Это их зовут барабаны. Вот собрались они. Вот вышел к ним Тхутинахт. Не то сумрачен, не то печален.

— Вот, смотрите, готов наш Та-Мери, готов он. Рука царя, брат его Мериб приказал: всем приступить теперь к завершению пирамиды!

Дыхание гнева пронеслось в толпе. Многое умеет сносить человек. Труднее всего — обман. Где же обещанное им освобождение от трудовой повинности по окончании работ?.. Ведь сам Мериб говорил так!..

В негодование приходит толпа. Роме требуют исполнения обещанного. Где Мериб? Пусть выйдет он к ним!