Ксавье Местр - Параша Лупалова [Совр. орф.]

Трудно выразить радость, предавшихся унынию страдальцев, несколько минут только и слышно было. «Мы помилованы, Государь! Да будет святая воля Твоя, Всеблагий! Благослови милосердого Царя! Сохрани своими щедротами добрую Парашу, которая не забыла и нас!» Немногие в жизни испытали такой быстрый переход от безнадежного отчаяния к неожиданному счастию.

Исправник, придя к себе домой и узнав, что фельдъегерь искал его, поспешно пошел к двум ссыльным, и войдя к ним, распечатал пакет, в котором были два паспорта и письмо от Параши к отцу. Она писала, что, получив новую милость, в прощении добрых друзей своего отца, она с Божиею помощию собрала им на дорогу двести рублей ассигнациями, которые посылает им за дружбу к ее родителям и участие, оказанное ими, при проводах ее, бедной девушки, из Сибири.

Между тем Параша в Киеве с большим нетерпением ждала известия о возвращении отца и матери. По расчету времени, ей казалось, что они могли бы уже и написать к ней. Приняв одежду белицы, она не имела намерения остаться в Киеве, желая навсегда поселиться в Нижнем Новгороде, в женской обители, как прежде уже обещала настоятельнице, которой и написала, что находится на искусе в Киевском женском монастыре. Параша, приехав в обитель, подошла под благословение к игуменье, вышедшей к ней на встречу, в сопровождении монахинь, и после обыкновенных приветствий, в ту же минуту спросила: «Нет ли известий о моем отце». «Дочь моя, — сказала игуменья, — хорошие вести, пойдем ко мне в келью я сообщу тебе их». Настоятельница молча повела ее чрез весь монастырь по коридорам. Монахини молчали, их таинственные взгляды могли бы обеспокоить Парашу, если бы она в тоже время не видела приятной улыбки на их лицах.

Войдя к игуменье, Параша нашла у нее своих родителей, которым также не было сказано о приезде их дочери. В первую минуту они были удивлены, увидев свою любимую дочь в монашеской одежде, но, побужденные чувством благодарности, они пали пред нею на колени, а у Параши, которая также стояла на коленях, вырвались слова: «Что ты делаешь, батюшка? Господь, один Господь, все сделал, станем благодарить Его за милости, нам оказанные!» Игуменья и монахини, тронутые этим зрелищем, также упали на колени и присоединили свои молитвы к благодарным мольбам счастливого семейства. После того Лупаловы обнимали друг друга: но невольные слезы катились из глаз матери, когда она смотрела на монашескую рясу своей дочери.

Счастие, которым наслаждались Лупаловы, со времени их свидания, не могло быть продолжительно. Монашеская жизнь, на которую обрекла себя Параша, заставляла престарелых родителей жить с нею в разлуке, и она казалась им еще тягостнее прежней. Они навсегда расставались теперь с дочерью; их состояние не позволяло им поселиться в Нижнем, а у Лупаловой были родственники во Владимире, которые просили их приехать к ним жить; необходимость заставила согласиться на такое предложение. Пробыв вместе с неделю, то в радости, то в печали, тревожимые и в счастии мыслию о предстоящей разлуке, они с горестию думали об отъезде в новое свое жилище и добрая мать ни чем не могла утешиться. «К чему послужила нам свобода столь желанная? Все труды нашей дочери вели только к тому, чтобы на всегда разлучить ее с нами. Для чего мы все еще не в Сибири с нею?» Так плакала растроганная старушка.

Разлука с родными и друзьями всегда и во всякое время жизни тягостна; но она несравненно чувствительнее в старости, когда будущность не представляет уже ничего радостного.

Прощаясь с своими родителями, в келье игуменьи, Параша обещала навестить их во Владимире в скором времени. После того все семейство Лупаловых, настоятельница и монахини пошли в церковь. Параша, хотя не менее своих родителей чувствовала горесть разлуки, но показывала себя покорною воле Божией, стараясь ободрить свою тоскующую мать и в минуту разлуки не предаваться скорби.

Помолясь несколько времени, пред алтарем, Параша вошла на клирос, где были монахини и, взглянув на стоявших подле нее отца и мать, сказала: «Прощайте, мои добрые батюшка и матушка, не плачьте обо мне, будьте тверды, Господь никогда вас не оставит!» Слезы, которые старалась удержать Параша, в эту минуту ручьем покатились по ее лицу. Бедная мать, рыдая, бросилась к дочери, но игуменья подала знак рукою и монахини запели молитву: « Блаженни непорочнии в путь ходящий в законе Господны» .

По окончании моления Лупаловых проводили до ворот монастырской ограды, тут они сели в повозку и, после многократных объятий и долгого слезного прощания с дочерью, расстались с нею навсегда. Это было их последнее свидание с Парашею.

Она с истинным христианским смирением исполняла все обязанности белицы и подчинялась строгим монастырским правилам. Игуменья и инокини более и более чувствовали к ней расположение. Однако здоровье Параши видимо ослабевало; вскоре она уже не могла переносить всех трудностей своей новой жизни и стала чувствовать сильную боль в груди.

Нижне-Новгородский монастырь, как мы сказали уже, построен на горе, следовательно незащищен от ветра, вредного для такого рода больных. Год провела Параша в этой обители и доктора стали советовать ей переменить место жительства.

Настоятельница, имея надобность побывать в Петербурге, взяла с собою туда Парашу. Полагая, что такая поездка поправит ее здоровье, игуменья надеялась, что известность Параши и доброе расположение к ней многих благотворительных особ в столице, принесут выгоду их монастырю. Параша действительно стала усердною и ревностною просительницею. Согласуясь с своим новым положением, она уже не так часто посещала своих прежних благодетельниц, как во время первого своего пребывания в Петербурге.

В это время действие чахотки уже заметно обнаружилось и изменило черты лица Параши. Она мало-помалу увядала, но несмотря на болезнь кротость и благочестие выражались во взорах больной страдалицы.

Параша знала свойство и опасность своей болезни, все свои мысли возносила она к другому, лучшему миру, и без страха ожидала смерти, как деятельная труженица, окончившая дневную работу, ждет вознаграждение за свое прилежание.

Игуменья, окончив свои дела, готовилась возвратиться с Парашею в обитель. Накануне отъезда Параша поехала проститься с своими прежними благотворительницами, которые прислали за нею экипаж. Входя в дом, она увидела сидящую на нижних ступенях лестницы молодую девушку в нищенской одежде.

Бедняжка, увидя инокиню, сопровождаемую ливрейным лакеем, с трудом привстала, чтобы попросить милостыни и, подавая бумагу монахине, сказала: «Отец мой разбить параличом и питается милостынею, которую я собираю для него; я сама тоже больна и скоро, может быть, не буду в силах помогать ему». Параша, тотчас, дрожащею рукою схватила бумагу: это было удостоверение в бедности и хорошем поведении просительницы, данное ей приходским священником. Параша вспомнила тогда то несчастное время, когда она сама, на ступенях сенатского крыльца тщетно ждала сострадания. Глубоко тронуло ее это сходство между настоящею участью бедной девушки и своим прежним положением.