Хелен Кляйн Росс - Опоздавшие

Что и говорить, у нее был стиль. Утреннюю газету она читала не через лорнет на цепочке, потом весь день болтавшийся на груди, но через увеличительное стеклышко в серебряной оправе на указательном пальце. Носила смелые фасоны, какие увидишь только в журналах мод, и даже обычная одежда на ней выглядела незаурядной благодаря всяческим деталям: белые перчатки были не чисто белые, но с узкими черными полосками и рядом крохотных черных кнопок на запястье. Соломенные шляпки были отнюдь не желтые, но одна розовая, а другая персиковая, и обе украшены не только лентой, но еще и вуалеткой. Плюс тюрбаны с перьями! В своих узких юбках она почему-то не семенила в манере других женщин, и Брайди долго гадала, как ей это удается, пока во время стирки не разглядела скрытые складки, обеспечивавшие свободную поступь.

Мадам Брассар занималась новой гимнастикой под названием «йога». Об этом Брайди узнала совершенно случайно.

С тех пор как мистер Холлингворт научил ее плавать, утром она просыпалась по звону колокола на Матери печалей и (если не было срочных дел) травянистой тропкой шла к озеру. Брайди наслаждалась прелестью утреннего покоя, рассветной дымкой и прохладой воды, дарившей не только свежесть, но и уединение – в этот час даже рыбаки еще не выезжали в своих лодках.

Частенько она брала с собою корзинку и на обратном пути набирала ягод, которые подавала к завтраку либо оставляла Нетти на джем.

Однажды утром на полпути к озеру ее вдруг окликнули. Брайди испуганно огляделась. Обычно свидетелями ее ранних прогулок были только кролики, олени и голубая цапля, устроившаяся на каменной ограде.

«Брайди!» – послышалось снова, и на неприметной опушке за кустами ежевики она разглядела мадам Брассар. Француженка, одетая лишь в странное черное трико, оставлявшее открытыми плечи и ноги ниже колен, стояла на расстеленном полотенце. Лоб ее перехватывала широкая шелковая лента. Цветастые туфельки облегали ступни, будто носки. На голых руках играли пятна солнечного света, пробивавшегося сквозь листву. Брайди смутилась, словно застала мадам в ванне.

– Я делаю упражнения, – сказала француженка. Брайди глянула по сторонам, удостоверяясь в отсутствии других зрителей конфузной сцены. – Гимнастика йога! Я обучилась ей в Индии. Она сохраняет молодость. Еще, говорят, дает просветление. – Мадам усмехнулась. – В этом я, правда, сомневаюсь. Не желаешь присоединиться?

Мадам Брассар согнулась в поясе и раскинула руки, словно изображая аэроплан.

– Нет, спасибо. – Брайди плотнее запахнула халат и поспешила обратно к дому. С той поры она отказалась от утренних купаний, опасаясь вновь столкнуться с заморской гимнастикой.

Или вот как еще чудила мадам: посылала в Париж открытки, адресованные ее собаке! Пса по кличке Пабло она называла своим обожаемым сыночком и писала, как тяжело ей оставлять его под чужим приглядом на время ее отлучек. По дороге на почту Брайди читала эти открытки, упражняясь во французском. Угрызения совести ее не мучили, поскольку послания, адресованные всего-навсего собаке, были без конвертов. Вероятно, мадам думала, что Брайди не сможет их прочесть, но ей пригодились весьма оригинальные уроки сестры Жозефины: монахиня расхаживала по классу и без конца повторяла J’entre dans la classe, je trouve le livre [7] Я вхожу в класс, я нахожу книгу ( фр. ). , пока ученицы не начинали различать слова, поначалу казавшиеся абракадаброй, и лишь тогда разрешала открыть учебники.

Мадам посылала открытки с видами местных достопримечательностей: озера, школы Троубридж, Мэйн-стрит с ее живописными магазинами и старыми зданиями. Что самое трогательное, красивым витиеватым почерком она ярко подавала детали, наверняка интересные собаке: деревья, ландшафт и зверушки, за которыми можно погоняться, – сурки, кролики, суслики.

Брайди вдруг подумала, что нечто подобное стало бы утешением для нее самой. Она могла бы писать Тому и малышу, и пусть никогда не отправит свои послания, хоть на секунду возникало бы ощущение, что разлука с любимыми лишь временная. Однако в аптеке, перебирая цветные открытки, она поняла, что не заставит себя потратить даже цент на такую легкомысленную затею.

И только Нетти не приняла мадам. Ее раздражало, как француженка ест, – мол, сил нет смотреть, как она всё обкусывает по краям, до конца ничего не доедая. Кроме того, мадам никогда не просила добавки даже фирменных блюд Нетти вроде запеченных устриц или картофельного пудинга, которые все другие едоки нахваливали, уплетая за обе щеки.

Через две недели после приезда мадам Брассар разразилась гроза, положившая конец жаре. Ветви тюльпанового дерева бились в окна всех трех этажей, ветер уносил всё не закрепленное и даже разломал стенку сарая.

Зной сгинул, но мадам Брассар осталась. Вдруг понадобились ее услуги. Холлингвуд ожидал гостя, еще необычнее француженки.

Президент Соединенных Штатов собирался посетить Веллингтон! Мистер Тафт покидал свой загородный дом в Беверли, Массачусетс, и отправлялся в поездку по стране. Местный республиканский комитет, в который входил мистер Холлингворт, созвал специальное совещание, чтобы решить, кто из горожан выступит в роли гостеприимного хозяина. Многие члены и советники комитета выставили свои кандидатуры (выступление Альмы Портер, матушки Эдмунда, было самым громогласным), мотивируя это исторической значимостью их жилищ: в доме одного квартировал полковник из бригады Итана Аллена, двор другого затеняли вязы, посаженные бойцами Революционного полка, особняк третьего стоял на месте судьбоносной битвы, пусть не [8] Итан Аллен (1738–1789) – герой Войны за независимость США, один из основателей штата Вермонт. упомянутой в учебниках истории. Рассматривался вариант «Черного оленя», самой старой в стране гостиницы, вполне оборудованной для приема высоких гостей, однако обстоятельство, что самым знатным ее постояльцем был Бенедикт Арнольд, могло быть расценено как пощечина Тафту, в чьем патриотизме частенько сомневались демократы. [9] Бенедикт Арнольд пятый (1741–1801) – генерал-майор, участник Войны за независимость США, прославился в боях на стороне американских повстанцев, но позже перешел на сторону Великобритании; противоречивая фигура, которую одни считают героем, другие – предателем.

На совещании Бенджамин Холлингворт отмолчался, но вопреки, а может, благодаря этому его дом сочли наиболее подходящим для размещения президента. Во-первых, особняк построил республиканец, губернатор Коннектикута, во-вторых, имелась, так сказать, связь однокашников. Три поколения Холлингвортов учились в Йельском университете, который окончил и Тафт – первый его выпускник, ставший президентом. Бенно этим гордился, однако представлял презрительные ухмылки одноклассников, поступивших в Гарвард – альма-матер уже двадцати семи президентов.