Хелен Кляйн Росс - Опоздавшие

Сару кольнуло виной, но она лишь вежливо покивала, приведя в движение перья на шляпке, которую углядела в витрине римской модистки. Почтмейстерша сочла это знаком продолжить рассказ.

– Уж не знаю, как мистер Таппер придет в себя.

– От чего? – спросила Сара, получая квитанцию через оконце в медном ограждении, когда-то давно подаренном почте ее отцом. Всякий раз, как маленькая Сара вместе с мамой приходила на почту, почтмейстер просовывал в оконце конфету.

– Он жутко перепугался, увидев следы отравления вашего батюшки, упокой Господь его душу. Но Молодой доктор всё ему растолковал.

– Какие следы?

– Белые полоски на ногтях. От мышьяка! Правда, доктор сказал, мышьяк тут ни при чем.

И миссис Когсуэлл поведала обо всем, что узнала от электрика, пока вместе с ним дожидалась телеграфистку, заправлявшую новую ленту в аппарат.

Обычно после заграничных поездок Сара непременно находила время показаться врачу, дабы удостовериться, что никакая чужестранная хворь не проникла в ее организм. Сейчас прямо с почты она отправилась к Молодому доктору.

В сезон гриппа к нему была очередь, но медсестра тотчас провела Сару в кабинет.

Врач вышел из-за стола и взял ее руку в перчатке в свои ладони.

– Я вам очень сочувствую. Кончина вашего отца – потеря для всех нас.

Ласковым озабоченным взглядом он походил на Старого доктора. Сара вспомнила, что он тоже потерял отца – год назад тот умер от аневризмы аорты. Был учрежден благотворительный фонд его имени.

– Расскажите, что произошло. – Сара опустилась на стул с прямой спинкой.

Помедлив, врач вернулся к столу и сел во вращающееся кресло. Сара помнила этот стол Старого доктора, всегда пугавший ее анатомическими муляжами разных частей тела в натуральную величину. Сейчас они покоились на комоде за спиной Молодого доктора.

– Случай был сложный, – сказал он, оглаживая бороду. Фоном ему служила вывеска «Карантин», приготовленная для прошлогодней вспышки оспы, которая, к счастью, не вышла за пределы соседнего поселка. – Чахотка не всегда протекает руслом, проложенным в учебниках.

Доктор покачал головой и, не глядя на собеседницу, повел речь о непредсказуемости развития болезней.

– Перк… – перебила его Сара. Она обратилась к нему по имени, как в детстве, когда они вместе играли на берегу. Возникла картинка: маленький Перк бежит к финишу, стараясь не уронить ореховые скорлупки с вытянутых ладоней. – Возможно, что моего отца отравили?

Врач смолк и стал приглаживать волосы.

– С чего вы взяли?

– Мистер Таппер заметил…

– Ох уж этот мистер Таппер! – Перк оставил волосы в покое и начал крутиться вместе с креслом. – В каждой бочке затычка!

– По его словам, он заметил след мышьяка.

Врач встал. Потом опять сел.

– Сара, дорогая моя… – начал он, но тут же исправился: – Простите, миссис Портер, симптомы еще ни о чем не говорят. Если б было так просто поставить диагноз, я бы остался без работы. Лейконихия указывает на самые разные состояния организма, в том числе на присутствие в нем яда, но это очень редкий случай. Обо всем этом я сказал мистеру Тапперу и надеялся, что он передаст вам мои слова.

– Я просто спросила, возможно ли, что отца отравили.

Господи, чего я так вцепилась в эту абсурдную версию? – подумала Сара. Но внутри что-то не отпускало. Раз уж на эту тему заговорила почтмейстерша, которая наверняка обсуждала ее с другими, долг дочери развеять все сомнения.

Перк выдержал ее взгляд. Помолчали.

Она подвела отца, позволив ему умереть в одиночестве. Но больше не подведет.

Перк откашлялся и поправил авторучку в медном стакане письменного прибора.

– Медицина не такая уж точная наука, какой ее считают пациенты. Наверное, можно допустить вариант отравления. Но кто подсыпал яд? В последнее время ваш отец ни с кем не общался. Мисс Моллой окружила его исключительной заботой, давала все назначенные лекарства, следила за его диетой. И что могло бы подтолкнуть ее на такой поступок?

«Ничто», – мысленно ответила Сара на нелепый вопрос. Брайди молилась на ее отца. Говорила, что всегда мечтала о таком родителе.

– Разве что молва не врет, – сказал врач.

– Какая молва? – насторожилась Сара.

– Та самая. Об ирландцах.

Когда Брайди появилась в их доме, кое-кто отговаривал Сару брать ее на службу – мол, ирландцы чересчур вспыльчивы, да к тому же католики, им нельзя доверять. Дескать, «Рыцари Колумба» в церквях хранят оружие и только ждут сигнала папы к восстанию. Сара с отцом отмели досужую болтовню. Однако давешние итальянские лекции, поведавшие о том, как кельты, не брезгуя изощренно жестокими средствами, противостояли попыткам ввести их в лоно цивилизации, несколько поколебали ее уверенность.

Чуть позже в смотровой Молодой доктор расспросил Сару о поездке и, заглянув в ее горло, прослушав легкие, ощупав шею, фонариком посветив в уши, нос и глаза, объявил, что никакая заморская дрянь в нее не проникла.

Время от времени Сара заходила в комнату отца, но долго не могла заставить себя притронуться к его вещам.

Работы было много, и заниматься ею предстояло одной. Рейчел вернулась во Францию, Ханна – в Вермонт.

Всякая вещь вызывала потоки слез. Тапочки под кроватью. Запонки в плошке на комоде красного дерева. Сара собралась выдвинуть тяжелый ящик, но, услышав шаги Брайди, поспешно выпустила ручку, словно маленькая девочка, без спросу забравшаяся в отцовскую комнату.

– Помощь не требуется? – спросила Брайди, пряча заплаканные глаза. Она тяжело переживала смерть хозяина. Однако он ей не отец.

– Нет, спасибо. – Сара отвернулась к шкафу.

С отъездом Винсента между ними возникло напряжение. Как теперь быть с Брайди? До конца жизни держать ее в доме? Эдмунд спросил, что Сара намерена делать, поскольку нужда в постоянной няньке отпала. Нам все равно нужна домработница, сказала она. Муж завел речь о приходящей уборщице, что служила у его матери, но Сара напомнила об их частых поездках и выразила сомнение, что заботу о старом доме можно безбоязненно доверить постороннему человеку.

Она еще не знала, что делать с Брайди. Порой приходила мысль поселить в доме новую молодую служанку, с кем не будет совместных горестных воспоминаний.

Но сейчас ей было не до Брайди. Надо разобраться с вещами отца.

В ящиках Сара нашла кипу старых открыток, которыми они, дети, поздравляли отца с днями рождения. Манжеты, воротнички, подтяжки для носков, запонки. Нарукавную траурную повязку. Обувные рожки, шнурки, свитеры, часовые цепочки и шляпные ленты. Отец никогда ничего не выбрасывал. В ящике стола, где хранились папки с корреспонденцией, лежало вернувшееся письмо к мадам Брассар. На коричневом конверте стоял штемпель «Адресат выбыл». Сару подмывало прочесть письмо, но она сдержалась и бросила его в камин, похвалив себя за порядочность. Не любопытная, чай, кумушка. Но когда подобравшееся пламя лизнуло конверт, она передумала и кочергой вытащила письмо обратно. Вдруг в нем что-нибудь такое, что ей стоит знать об отце? Как-нибудь потом прочтет.