Илья Шифман - Ганнибал

Пока в Африке происходили эти события, Ганнибал по-прежнему оставался в Брутиуме. Там ему противостоял один из консулов 204 года — Публий Семпроний Тудитан. Уже в начале кампании Тудитан решил навязать Ганнибалу сражение, и оно состоялось во время передвижений римской и карфагенской армий. Карфагеняне отбросили римлян, потерявших до 1 200 воинов, и заставили их вернуться в лагерь. На следующую ночь Тудитан снялся со стоянки и одновременно велел проконсулу Публию Лицинию Крассу присоединиться к нему со всеми его войсками. В новом сражении, где в первом ряду были выстроены легионы Тудитана, а во втором, образуя своего рода резерв, солдаты Красса, пунийцы не выдержали и побежали. Не завязывая еще одного боя, Ганнибал удалился в Кротон [Ливий, 29, 36].

На севере Италии Магон, насколько об этом можно судить, не предпринимал активных боевых операций, однако развил исключительную дипломатическую деятельность. Несомненно, в результате его подстрекательства почти вся Этрурия склонялась к выступлению против римского господства. Многие знатные этруски вступали в переговоры с карфагенским полководцем об отпадении от Рима и о совместных действиях в будущем [Ливий, 29, 36]. Интересно, что если применительно к югу Италии еще можно, хотя только до известной степени, говорить о демократическом антиримском движении, то применительно к Этрурии конца III в. можно говорить об антиримском целиком аристократическом, как его изображает Тит Ливий, движении.

Причины, побудившие этрусскую аристократию проявить склонность к союзу с Карфагеном, очевидны. Здесь и надежда на избавление от римского господства, и воспоминания о давних дружеских отношениях и тесных политических и культурных связях с Карфагеном. Если бы заговор удался, на севере Италии возникла бы серьезная угроза Риму, которая, несомненно, могла заставить сенат отозвать из Африки Сципиона. Однако Марк Корнелий Цетег (консул, провинцией которого была Этрурия) судебными расправами удержал этрусские города в повиновении; многие заговорщики ушли в изгнание [Ливий, 29, 36].

Таким образом, в Италии ни Ганнибал, ни Магон не сделали или не смогли сделать ничего, что могло бы отвлечь внимание римлян от Африки, где ясно обозначился главный театр военных действий.

Зима 204–203 г. была в Африке временем значительной военно-политической активности. Правда, известие Ливия, будто Сципион продолжал осаду Утики [30, З], противоречит его же [29, 5] рассказу о прекращении осады и поэтому едва ли достоверно. Все же лагерь Сципиона находился недалеко от Утики, и она по-прежнему оставалась в угрожаемом положении. Однако и сам Сципион должен был считаться с присутствием армий Гасдрубала сына Гисгона и Сифакса, а также карфагенского флота, который пытался блокировать морские коммуникации Сципиона [Ливий, 30, 8]. С Сифаксом Сципион завел переговоры, рассчитывая перетянуть его на свою сторону. Однако царь стоял на своем: пусть карфагеняне уйдут из Италии, римляне из Африки и между ними установятся дружественные отношения [ср. у Апп., Лив., 17]. В свою очередь, Сифакс попытался заключить союз с Массанассой, обещая признать его царем массилиев и отдать за него одну из своих дочерей [там же]. Из этих попыток Сифакса, как и следовала ожидать, ничего не вышло: союз со Сципионом сулил Массанассе гораздо больше выгод, чем мог ему предложить Сифакс. Для Сципиона предложения Сифакса также были совершенно неприемлемы. Не для того он организовывал трудную и дорогостоящую экспедицию в Африку, чтобы возвратиться без победы с миром, который не принес бы Риму никаких ощутимых преимуществ. Римский командующий продолжал контакты с Сифаксом уже только с одной целью — дать своим людям возможность беспрепятственно появляться в нумидийском лагере и тщательно изучить его расположение [Полибий, 14, 1, 1 — 13; Ливий, 30, З].

Зимние квартиры карфагенян и нумидийцев были построены на скорую руку. Карфагеняне жили в наспех сколоченных из: подручного материала деревянных помещениях, а нумидийцы — в тростниковых хижинах, разбросанных по всей территории лагеря, а иногда и вне укреплений [Полибий, 14, 1, 6–7 И 14–15; Ливий, 30, З]. Однако Сципион тем временем отправлял вместе со своими послами к Сифаксу под видом погонщиков вьючного скота переодетых в рабскую одежду центурионов, которые осматривали неприятельский лагерь, выясняли расположение постов и порядок караульной службы, определяли расстояние между стоянками Сифакса и Гасдрубала сына Гисгона. Никто им не мешал; переговоры шли своим чередом. И нумидийцы и карфагеняне, рассчитывая на установление в скором времени мира, ослабили бдительность. Между тем в один из дней, когда у Сципиона уже все было готово, римские послы заявили Сифаксу, что не могут явиться к своему командующему без определенного ответа; пусть царь примет решение. Если ему нужно посоветоваться с Гасдрубалом или с карфагенянами, пусть советуется; а вообще, пора уже или мир заключать, или воевать по-настоящему.

После совещаний Сифакса с Гасдрубалом (римляне использовали это время для того, чтобы проверить и уточнить собранные ими разведывательные данные) союзники дали Сципиону ответ. Ни Полибий, ни Ливий не говорят, каковы были их предложения. Ливий замечает только, что, думая, будто римляне жаждут мира, они включили в свой ответ наряду с прочим и явно неприемлемые условия. Однако все это было несущественно: Сципион хотел прервать переговоры и, очевидно, придрался к какому-то пункту, содержание которого мы не знаем. Царские послы внезапно для себя услышали, что Сципион доложил военному совету о результатах переговоров, но, несмотря на его старания, никто из членов совета не одобрил заключения мира; царь может рассчитывать на мир с римлянами, только если оставит карфагенян [Полибий, 14, 2, 5 — 14; Ливий, 30, 4].

Было бы, однако, несправедливым полагать, что карфагеняне, надеясь на мирный исход переговоров Сифакса со Сципионом, совершенно упустили из виду возможность возобновления военных действий. В этом случае предполагалось, что царь двинет свои войска в сторону Утики, а Гасдрубал — на лагерь Сципиона [Апп., Лив., 18]. Тем не менее провести в жизнь эти замыслы они не успели.

Начиналась весна, и Сципион, спустив на воду корабли, погрузил на них осадные и метательные орудия, чтобы создать у противника впечатление, будто он собирается подступить к Утике с моря. Одновременно он послал 2 000 воинов занять холм над Утикой, тот самый, который и раньше, до ухода на зимние квартиры, занимали римляне. Все эти меры должны были отвлечь внимание противника и, кроме того, предотвратить нападение из Утики на римский лагерь, когда там будет оставлен слабый гарнизон [Ливий, 30, 4].

Закончив приготовления, Сципион приказал в тот же вечер начать построение, и около первой стражи войска уже были готовы к походу. В полночь римляне подошли к расположению противника. Подчинив часть своих войск Лэлию и Массанассе, Сципион велел им поджечь нумидийцев. Огонь быстро охватил хижины, в которых спали солдаты Сифакса; выбегая, чтобы потушить пожар, люди попадали под удары воинов Массанассы. Многие гибли в постелях, многие во время беспорядочного бегства были раздавлены в узких воротах.