Маргарет Грэм - Раскол дома [litres]

– Нет, мама, я привез пакет, но он для Хейне. С вами связывался сэр Энтони, чтобы предупредить? Он мог бы этого не делать. На меня можно положиться, вы знаете.

Теперь уже злился Тим. Он одернул себя.

Она заколебалась.

– Он телеграфировал Хейне и сообщил, что встретился с тобой и передал пакет.

Он вытащил пакет из нагрудного кармана и передал ей, глядя на бредущих под усилившимся дождем людей. Некоторые укрылись под деревьями. Он спокойно повторил:

– Но он адресован Хейне.

– Ну, разумеется, – тон ее снова стал раздраженным. – Я не официальное лицо. Пока еще.

Она уже взломала печать и начала разрывать конверт, но потом качнула головой и прижала пакет к груди.

– Извини, я просто беспокоюсь. Спасибо, дорогой Тим, что ты это привез. Ты такой хороший сын.

– Беспокоитесь?

– Да. Дело в том, что где-то в Истерли Холле хранится написанное мной письмо с признанием, что я украла какое-то серебро у этого ужасного старика лорда Брамптона. Оно, конечно же, подделано, но его нужно найти и привезти сюда, чтобы я была в безопасности. Видишь ли, мой мальчик, пока оно существует, мы с Хейне не можем пожениться и, более того, из-за него карьера Хейне подвергается риску. Репутация офицера СС не может быть запятнана. Какую же гадость они устроили!

Тим пытался поспеть за ней.

– Поддельное письмо?

– Да, – она уже почти кричала. – Какой-то мерзавец в Холле, вероятно, придумал таким способом отомстить мне за отъезд. Мне нужно это письмо, Тим, или, вернее, нам с Хейне. Ох, жизнь так трудна, и было бы чудесно, если бы кто-то поискал письмо.

Она положила пакет на карточный столик.

– Зажги, пожалуйста, свет, Тим.

Он прошел через комнату и щелкнул выключателем торшера, поставленного так, чтобы освещать зеленое сукно на столе. Абажур был от Тиффани, такие же есть в гостиной в Истерли Холле. Ему стало жаль мать, и он был сбит с толку. Господи, кто мог это сделать?

Она отложила в сторону предполагаемые планы Центра капитана Нива и вытрясла из пакета еще один запечатанный конверт. К нему прилагалась записка. Прочитав ее, она улыбнулась с видимым облегчением. Тим сказал:

– Мне кажется, это отличная мысль – организовать такое же учреждение, как Центр капитана Нива. И лучше всех в этом может помочь сэр Энтони. Он финансировал его через консорциум и продолжает это делать.

Тим переминался с ноги на ногу от усталости.

– Мама, вы позволите мне пойти в мою комнату?

Она улыбнулась, подошла к нему и коснулась рукой его щеки.

– Третья дверь налево по коридору.

– Так вы меня разбудите, хорошо?

Она уже возвращалась к столу.

– Поставь будильник на восемь часов, дружок. Мне надо приглядывать за обедом, но я постараюсь выбрать время, чтобы проверить, встал ли ты.

Она послала ему воздушный поцелуй.

– Спи крепко. И пей воду. У тебя в ванной комнате есть кран. Я считаю, что вода помогает при похмелье.

Она обернулась и добавила:

– Позже, перед твоим отъездом, мы поговорим, и я расскажу тебе, где, по моим предположениям, стоит искать письмо. Только ты можешь мне в этом помочь. А пока забудь об этом и насладись обедом.

– Да, мама, я постараюсь.

Тим имел в виду одновременно письмо, обед, но еще и что он попытается все запомнить. Однако он уже достаточно долго делал усилия, чтобы оставаться на ногах, и теперь ему нужно было лечь.

Он нашел свою комнату. Амала разобрала его вещи и повесила одежду в шкаф. Ванная оказалась такой же просторной, как и все в этом доме. Он остро почувствовал свою убогость. Подойдет его костюм для обеда? Черный галстук, конечно, не нужен? В нем начала подниматься паника, но головная боль пересилила. Тим разделся, бросив одежду прямо на пол, схватил стакан воды, выпил залпом и упал на огромную двуспальную кровать. Полусонный, он опустил голову на подушку. Его мама поставила бы рядом с кроватью на тумбочку кувшин с водой или чашку чая. Папа стал бы подшучивать над ним и сидел бы рядом, пока не убедился, что сын заснул на боку.

Но к Форбсам не приходят гости на званый обед, у них нет роскошной квартиры, они не живут в таком волнующем мире, где, должно быть, все так восхитительно воодушевляет.

С этими мыслями он наконец уснул.

Тим проснулся, разбуженный фарами автомобилей за окном, освещавшими высокий, украшенный лепниной потолок спальни. Черт, где он находится? Встряхнувшись, он вспомнил и посмотрел на стоявшие на тумбочке часы. Семь пятьдесят пять.

Он отключил будильник и сел, спустив ноги на паркетный пол. Голова кружилась. Тим провел рукой по подбородку и почувствовал отросшую щетину. Надо побриться. Он зажег стоявшую на тумбочке лампу и потащился по очередным коврам в ванную. Амала положила его туалетные принадлежности на полочку над раковиной. Он включил свет и уставился на свое отражение в зеркале: выглядел он ровно так же, как чувствовал себя. Он умылся и побрился, прикидывая, какими могут быть размеры квартиры и ее расположение. Ему вспомнились слова таксиста насчет того, что этот дом – для членов партии. Черт подери, но они же все равно должны платить за квартиру? А может быть, не должны. Он усмехнулся. Если все это благодаря работе Хейне, то и Тим не был бы против такой работы, чертовски не против.

Он надел другой костюм, единственный, который у него был в запасе. Амала повесила его в огромный шкаф красного дерева. А что делать с брошенной на полу одеждой? Оставить так или подобрать? Он не привык к прислуге и повесил все в шкаф. Иначе выглядит невежливо. Шкаф был огромный, почти что настоящая гардеробная. Хейне хорошо потрудился, раз может себе позволить все это.

В дверь постучали. Он ответил:

– Войдите.

На пороге появилась его мать в шикарном платье зеленого шелка.

– А, ты встал? Очень хорошо. Хейне вот-вот вернется, и с ним шестеро его коллег. Если есть настроение, приходи и поешь. А, ты уже оделся? Я подумала, что ты мог бы надеть свою форму – черную рубашку.

Тим поднял воротничок и повязал галстук вокруг шеи. Он покачал головой.

– Я не подумал об этом. Черная рубашка – только для собраний.

Заметив разочарование на ее лице, он пробормотал извинения.

Она улыбнулась, хотя ее улыбка показалась ему натянутой.

– Достаточно, что ты привез пакет, Тим. Он будет доволен. И, конечно, что сам приехал, тоже.

Она собралась уходить.

– Будь готов через десять минут. Мы в гостиной. Приходи туда.

Она повернула ручку двери. Папа говорил, что мать назвала его Тимом в честь Тимми Форбса, младшего брата отца, похороненного на кладбище в Истоне вместе с его марра, Тони. Они погибли совсем юными.

Он произнес:

– Ты любила Тимми?

Она остановилась на пороге.

– Да. Он всегда был такой веселый. Разрисовывал оловянных солдатиков.