Михаил Кожемякин - Игры Фортуны [СИ]

Тут Мюнхгаузен, презрев все правила этикета, горячо заключил своего патрона в объятия:

— Да, экселенц! Мы оба молоды и жаждем славы! Мы оба несчастливы в любви, но, я верю, наши дамы сменят холодность на милость, когда мы вернемся с Марсовых полей, увенчанные…

— Если вернемся, мой юный друг…

Тут Антон-Ульрих еще раз взглянул на портрет своей невесты и завздыхал столь жалостно, что собственные неудачи в любви показались Мюнхгаузену смешными. Княжна Елена Голицына, по крайней мере, едва знала его, несчастный же герцог уже осаждает неприступное сердце Анны Леопольдовны несколько лет, а все столь же далек от победы, как и Миних на своем военном поприще…

Несмотря на терзания разбитого сердца, герцог Брауншвейгский готовился к походу основательно. Шуршание истертых географических карт и книжных страниц быстро наскучило Мюнхгаузену. Однако он, боясь, что патрон возьмет вместо него в поход более усердного пажа, прилежно зубрил вместе с Антоном-Ульрихом названия местностей, городов и рек, которыми им предстояло идти в погоне за военной Фортуной. Он знал, что обширная, обильная дарами земли и цветущая область, в которой сейчас зализывала раны и наполнялась новыми силами армия Миниха, именуется Малороссия, а еще Гетманщина. Это потому, что некогда ей управлял вассальный русским царям правитель — «гетман» (не от немецкого ли «Hauptmann» — воинский начальник?). Ныне толстая императрица Анна Иоанновна (весьма неглупая, если присмотреться!), не позволяет держать там единого правителя, делами же ведает специальный управительный орган — Малороссийское правление, всецело подчиненное (разумеется!) всесильному фавориту императрицы Бирону. А еще там отличная иррегулярная конница («Saporoger Kosaken»), красивые женщины и море цветов по весне.

Однако щедрая Малороссия заканчивается, и на пути к Крыму и турецким форпостам у Черного моря (того самого Эвксинского Понта из древнегреческих манускриптов!) и границ Молдавии начинается огромное дикое пространство, поросшее буйными травами, но скудное водой. Его зовут по-русски, и по-немецки одинаково зловеще: «Дикое поле». Вот там-то и ждет главное «веселье», с жаждой и бескормицей, зажженной землей до горизонта и свистом татарских стрел. Русским войскам несколько раз удавалось проходить его насквозь еще со времен деда обожаемой княжны Елены Голицыной, тоже водившего поход на Крым. Но после этого изнурительного перехода сил на добрую драку уже не оставалось, и приходилось поворачивать назад; ретирада же стоила изможденным войскам еще дороже, чем поход «в ту сторону».

Голова Мюнхгаузена начинала положительно лопаться от извилистых линий географических карт, змеящихся по ним дорог (весьма вероятно, существовавших только на картах) и рек с чудными краткими названиями (Днепр, Днестр, Буг, Ингул… ). О причинах войны, на которую предстояло отправиться, юный барон так и не смог вынести четкого суждения: какие-то земли, обещанные Петром Великим Персии, на которые покусились крымские Гиреи, а Гиреи есть вассалы Порты, а Порта…

Герцог Антон-Ульрих проявлял чудеса усидчивости, просиживая ночи над бумагами, глотая трактаты по военному искусству и географии. Затепливался рассвет, и они отправлялись на манеж или в фехтовальный зал — готовить к походу не только ум, но и тело.

Между тем огромная северная империя долго и трудно копила силы для ответного удара, стягивая отовсюду войска, «взывая к своим храбрым сынам», которых рекрутские наборы по отдаленным губерниям отрывали от крестьянской сохи и заталкивали в солдатские ряды, клепая в Туле новые фузеи, отливая в поту уральских заводов бронзовые и чугунные пушки, сколачивая на Брянских верфях неказистые, но крепкие корабли для перевозки войск… И вот наконец огромное воинство российское пришло в движение и выступило, двинулось, тронулось с места, подобно огромной монолитной глыбе, увлеченной обвалом, и покатилось через пространство навстречу своей судьбе.

Представив своему сопернику, ирландцу, французскому выученику и ветерану русской службы генерал-фельдмаршалу Ласси вновь штурмовать Крым, хитроумный Бурхард Кристоф Миних нацелился на этот раз на более доступную, но не менее важную добычу — сильный укрепленный османский порт в северном Причерноморье Очаков, лежащий на удобных для мореходства длинных лиманах Днепра и Буга. В лето от Рождества Христова 1737-е Миних вел за собой гигантскую воинскую силу Первой армии — пехотные полки Владимирский, Сибирский, Кексгольмский, 1-й Московский, Ярославский, Тобольский, Белозерский, Санкт-Петербургский, Нарвский, Астраханский, Бутырский, Смоленский, Черниговский, Суздальский, Ростовский, Великолуцкий, Ладожский, Псковский, 2-й Московский, Воронежский, Новгородский, Капорский, Киевский, Архангелогородский, Вятский, Выборгский, Шлиссельбургский, Рязанский, Троицкий; полки ландмилиции [32] Ландмилиция — поселенные войска, существовавшие в России в 1713–1775 годах. Содержалась за счет населения уездов поселения и потому обходилась казне дешевле. Белгородский, Курский, Севский, Брянский, Путивльский, Борисоглебский, Белевский, Новооскольский, Орловский; драгунские полки Троицкий, Ингерманландский, Московский, Киевский, Рязанский, Нарвский, Тобольский, Санкт-Петербургский, Сибирский, Тверской, Новотроицкий, Рижский, Пермский, Ревельский, Новгородский, Владимирский, Архангелогородский, Вятский, Луцкий, Каргопольский. А сверх того лейб-гвардейских три батальона, по одному от полков Преображенского, Семеновского и Измайловского, конной гвардии два эскадрона, эскадрон Минихова кирасирского полка, артиллерия и инженерный корпус. Сколько строевых и нестроевых солдат насчитывало это огромное воинство, рождавшее воспоминание о ратях Аттилы и Александра Македонского, навряд ли ответил бы точно даже сам генерал-фельдмаршал Миних, но ниникак не менее 60 или 70 тысяч; а ожидалось, что на походе присоединятся еще запорожские и донские казаки!

Среди блестящего сообщества полководцев, которых собрал под свою руку Миних, словно Агамемнон вождей ахейских, было немало знатных особ. Трое братьев всесильного любимца царицы Бирона — Карл, Магнус и Густав, все в генеральских чинах, имели высокие должности, однако ни для кого не было секретом, что этим троеглазием зрит за происходящим на театре войны их державный брат. Первую дивизию вел высокородный принц Гессен-Гомбургский Людвиг. Генералитет составился более чем наполовину из уроженцев различных немецких земель, сделавших отличную карьеру на русской службе и мечтавших о еще лучшей. Несколько русских генералов, среди которых выделялись предводитель первого неудачного похода на Крым генерал-лейтенант Михайло Леонтьев и прежде опальный старый воин генерал-аншеф граф Румянцев, были ценны своим боевым опытом.