Йозеф Аугуста - Из глубин древности

Едва прототапир сорвался с места, в неуклюжий бег пустился и разочарованный амфицион. Он упрямо бежал краем болота, не оглядываясь, все вперед и вперед.

Когда хищник, в конце концов, остановился, бока его ритмично вздымались и опадали, а из разинутой пасти вниз свисал длинный алый язык.

Но долго отдыхать ему не пришлось.

Испуганный, полный боли визг, раздавшийся вдруг из ближних зарослей, разом прогнал усталость и амфицион мгновенно кинулся туда. Продравшись через переплетение побегов и веток и очутившись на маленькой поляне, он резко остановился.

Хищник увидел, что над пойманным поросенком гиотерия стоит с разинутой пастью симоцион — подобный шакалу зверь, но гораздо больший по размеру. Хруст, с которым амфицион продирался сквозь заросли, предупредил другого хищника о возможных неприятностях. Потому тот приготовился к сопротивлению и беспощадному бою за добычу, если это потребуется, и встретил амфициона раскрытой пастью и бешеным рычанием.

Но у того не возникло ни малейшего желания драться. Амфицион знал, что против симоциона ему вряд ли выстоять, ведь тот был намного сильнее и к тому же вертким, как любой ловкий хищник. И хотя он вздыбил шерсть, оскалил зубы и угрожающе рычал, но понемногу отступал назад в заросли и, наконец, скрылся там.

А пока симоцион наполнял свое голодное брюхо, амфицион пытал счастье в другой охоте. Он тихо полз по окраине луга, окаймлявшего буковый лес, в тени которого старался укрыться. Хищник внимательно озирался, но не обнаружил ничего, кроме старого безрогого носорога ацератерия. Его он обошел издали, потому что это травоядное было весьма небезопасным.

Между тем солнце нещадно палило, воздух над целым краем пылал как в раскаленном горне и амфицион внезапно ощутил мучительную жажду.

По этой причине он свернул к протекавшей по краю маленькой речке и тут же оказался возле нее. Остановившись на берегу, зверь начал жадно лакать воду. Он не заметил, как своим резким появлением всполошил большую стаю мелких рыбок пролебиас, которые быстро метнулись на глубину из взбаламученного прибрежного мелководья.

А утоливший жажду амфицион двинулся вдоль берега речки. И когда он бежал, следовавшая за ним по пятам тень скользила по глади воды и перепугала тауматуров, лососевых рыб размером с форель, всполошила караулящего добычу древнего хариуса прототималлуса, загнала на глубину линей, плотву и уклеек. Даже большущая щука в страхе спустилась поближе ко дну.

Внезапно хищник остановился, пристально глядя на противоположный берег речки. Там, между лесными деревьями, неспешным шагом шел удивительный зверь макротерий.

Животное это и в самом деле было очень необычным представителем копытных. Крестец и задние конечности макротерия выглядели недоразвитыми. Ноги не имели копыт, как у всех его родичей, вместо них там торчали странные, толстые и глубоко раздвоенные когти, которые были ничем иным, как видоизмененной последней фалангой пальцев.

Макротерий степенно шагал между деревьями и с завидным аппетитом срывал с них сочную листву. Иногда зверь упорно рыл когтистой ногой землю, пока не доставал оттуда клубни или сладкие коренья, которые с удовольствием поедал.

Амфицион жадно рассматривал хоть и крупное, но беззащитное создание. Лишь изредка сталкивался он с ему подобными в своих скитаниях, ведь макротерии были весьма немногочисленны. Но при каждой встрече хищник легко с ними справлялся и на какое-то время забывал про нужду и голод.

Однако с охотой сегодня ему явно не везло.

Казалось бы, вот большая добыча, которой ничего не стоило завладеть, а на пути амфициона вновь возникла преграда; в случае с прототапиром ей оказалась опасно-мягкая почва бездонного болота, а здесь — водный поток. И хотя речка была неширокой, неуклюжий хищник все равно не осмеливался ее перескочить. Он растерянно бегал с места на место, много раз готовился к прыжку, пока, наконец, не отступил, побоявшись упасть в бурно текущую воду.

Амфицион бешено рявкнул в бессильной злобе.

Свирепый вопль хищника привлек внимание макротерия. Он с ужасом несколько мгновений глядел на истекавшего слюной амфициона. И как только опомнился от первого испуга, сразу же смешным галопом ринулся в лесную чащу, где вскоре исчез без следа.

Пока амфицион на берегу со злобным лаем сетовал по поводу улизнувшей добычи, на самом дне рак из рода палемон, чьи сегодняшние потомки сменили пресную воду ручьев, рек и озер на соленую морскую, пожирал останки лягушки. Он был так увлечен своим пиром, что не заметил приближавшуюся хищную костноганоидную рыбу амию. Ее темно-зеленое тело вдруг мелькнуло в воде и не успел бедный рак опомниться, как уже исчез в зубастой пасти. А амия снова метнулась и скрылась в глубине, когда смолк жалобный амфиционов лай и на речной поверхности после ухода зверя промелькнула его тень.

Еще какое-то время амфицион рысил вдоль речки. Потом резко развернулся и через цветущий луг направился к недалекому озеру. Его гладь в ослепительном свете солнца блестела словно поверхность расплавленного серебра. Берега озера украшала пышная болотная растительность и обширные кустарники, а за ними уже высился большой лес. По стволам столетних деревьев карабкались бесчисленные лианы, они свисали с каждого сука и с каждой ветви в надежде поскорее добраться до крон, до неоглядного моря света и до дождя из солнечных лучей. В местах, где древние чащи подступали почти к самому берегу озера, в кристально-чистой воде, блестя и сияя, отражалось все их сказочное великолепие, пока солнце не садилось на западе.

Жужжание и стрекот бесчисленных насекомых сопровождали каждый шаг амфициона по лугу. Мелкие и пестро окрашенные ящерки, гревшиеся в лучах солнца, прыскали перед ним в стороны и укрывались под камнями. Кузнечики убирались с пути хищника длинными скачками, разлетались бессчетные кобылки, треща крыльями. Там, где протопали тяжелые лапы зверя, лежали примятые травы и стебли растений, с чьих цветов падали на землю бурые и зеленые клопы, взлетали жужжащие шмели, стройные осы, обсыпанные пыльцой пчелы и пестрые мухи, а порой и большие бабочки чудесной окраски.

Амфицион добрался до озера.

Он шагал по берегу, пока не очутился у песчаной отмели в устье одного из многочисленных стекавших с гор потоков.

На берегу грелось несколько протокрокодилов диплоцинодонтов. Они лежали, прижавшись к теплому песку и нежили на солнцепеке свои длинные тела. Их зелено-коричневая кожа с грубыми пластинами отражала дневной свет, словно ствол старого дерева с морщинистой, покрытой мхом и лишайниками корой. В то время как вокруг кипела жизнь, они впали в дремоту.