Йозеф Аугуста - Из глубин древности

Так как сбор всего необходимого для самой последней части пути и организация специальных работ потребовали еще целую неделю времени, руководитель экспедиции не мог с полным составом выехать к месту находки и послал туда казака Явловского, который первым сообщил начальству о мамонте.

Герц со своими помощниками и с окружным начальником Горном выехал из Среднеколымска лишь 29 августа 1901. После трехдневного плавания под порывистым северным ветром они добрались вечером 31 августа до Миссовой, маленького якутского поселения, расположенного на реке Колыме прямо напротив устья Березовки и удаленного от Среднеколымска на целых 320 верст. Сюда же должен был вернуться Явловский со сведениями о состоянии пути до места с трупом мамонта.

В Миссовой начальник экспедиции узнал, что вместе с казаком Явловским к мамонту отправились двое местных. Герц нетерпеливо ждал его возвращения, которое состоялось 3 сентября. Принесенные казаком вести не были ни хорошими, ни печальными. Он рассказал, что из-за последних долгих ливней на место находки сползли большие куски земли с обрывистого берега, так что задняя часть трупа засыпана. Голова полностью обглодана волками, лисами и медведями. Еще Явловский сообщил, что положил все разбросанные вокруг трупа кости на спину мамонта, заботливо прикрыв их глиной и камнями, чтобы до прихода Герца с ними ничего не случилось. Он досадовал на то, что из-за своей болезни не смог весной прибыть к месту находки и завалить глиной всю мертвую тушу, чтобы таким образом не допустить повреждений, причиненных дождями и хищным зверьем.

Когда Герц услышал эти вести, то понял, что задерживаться в Миссовой не стоит, особенно когда первого человека, обнаружившего труп мамонта, ламута ( прим, перев. : ламуты — старое название эвенов) Семена Тарабыкина как раз не было дома и никто не знал, скоро ли он вернется. Сначала начальник экспедиции намеревался дождаться Семена, ведь ему хотелось услышать подробности о находке из первых рук. Но так как Тарабыкин отсутствовал, а ждать дольше было нельзя, Герцу пришлось довольствоваться лишь показаниями казака Явловского.

Тот рассказал, что Тарабыкин, преследуя северного оленя в августе 1900 года, наткнулся недалеко от места с мамонтом на бивень, весивший более четырех пудов. Он принадлежал явно другому животному. Тарабыкин начал искать другой и вот тогда и обнаружил упомянутый труп, на тот момент из земли высовывалась только весьма хорошо сохранившаяся голова. Поскольку по поверьям ламутов мертвый мамонт насылает на нашедшего его несчастья и болезни, Семен оставил находку в покое. Но все же рассказал о ней двум своим приятелям, Михаилу Тайчину и Василию Детькову, чьи дома находились на расстоянии всего 20 верст от трупа.

Когда в конце августа в Среднеколымск пришли несколько ламутов, с ними встретился Явловский и выменял у охотников два бивня. Во время этой сделки он и узнал о находке Тарабыкина. Образованный казак, отлично понимая всю ее важность, сразу же договорился с ламутами и в начале ноября посетил это место. Тогда он срезал с головы трупа мамонта кусок кожи, а с левого бока — пучок шерсти, потом взял немного содержимого желудка и все это вместе с обоими бивнями передал в полицию Среднеколымска окружному начальнику Горну. Тот, не теряя времени, сразу же выслал предоставленные части тела мамонта в музей Академии наук, а сам поспешил осмотреть место находки. Таким было состояние дел в середине декабря.

Увидев собственными глазами в самом деле редкостную находку, Горн письменно сообщил о ней губернатору Якутска, а тот без промедления отослал донесение в Петроград президенту Академии Наук.

Извещение от губернатора дошло до места назначения быстрее, чем посылка Горна, так получилось, что Герц не смог ее изучить, потому что уже находился в пути.

Но он знал очень много о березовском мамонте, когда 5 сентября 1901 выехал из Миссовой к месту его нахождения.

В полдень Герц вместе со своими спутниками ступил на правый берег Колымы и все начали преодолевать небольшой горный хребет, поросший лиственницами, ольхами и карликовыми березами.

Продвижение по болотистой местности происходило довольно медленно. Сильная снежная буря, разбушевавшаяся 7 сентября, неимоверно затруднила поход; лошади постоянно падали, ведь каждая несла груз трехпудовой тяжести. Но, невзирая на ненастную погоду, экспедиция в тот же день вышла к Березовке. Под свирепый вой пурги установили три палатки, разгрузившись и выпив по несколько порций горячего чая, обессилевшие путники легли отдыхать.

На следующий день, после глубокого и крепкого сна, члены экспедиции были неприятно удивлены. Из-за падавшего снега Березовка разлилась так, что перейти ее не представлялось возможным; мутный и сильный поток шириной более чем в двести шагов пел без устали и боязливому, и отважному свою предостерегающую песнь. Лишь к вечеру сумели на специально отобранных конях переправить часть груза через реку, а утром следующего дня перевезли остаток.

Когда вся экспедиция оказалась на другом берегу, снова разыгралась снежная вьюга. По этой причине до цели добрались только поздним вечером. Явловский лишь с большим трудом держался правильного пути, потому что все ориентиры исчезли в белой пелене пурги. Изнуренные путники разбили лагерь для ночного отдыха.

Так встречал этот край первую группу экспедиции, стремившейся сохранить здесь для науки тело древнего хоботного.

Пока Герц вместе с окружным начальником Горном и помощниками стоял над разрытой могилой мамонта и делал первые приготовления для постройки избы, которая должна была на время стать для всех них безопасным и уютным жилищем, Пфиценмайер со своими товарищами пребывал в Среднеколымске. Но спустя два дня они уже отправились дальше, в Миссовую. В течение трехдневного плавания группа делала лишь короткие полуденные остановки, используя это время, чтобы приготовить пищу и поесть. Даже ночью они плыли по реке с сильным течением, закутавшись с головы до пят в длинные теплые кожухи из шкур северных оленей, которые Герц оставил для них в Среднеколымске. Все это время путники наблюдали высоко в воздухе над своими головами летящие птичьи стаи, в основном лебедей и диких гусей, оставивших свои летние гнездовища где-то далеко в тундре. Этот отлет птиц на юг предвещал конец короткого северного лета.

Так оно и было на самом деле. Уже на следующий день, когда Пфиценмайер со спутниками добрался до Миссовой, начал падать снег и шел непрерывно целых три дня. Все утонуло в снежном покрове, температура по ночам падала до -8 °C.

Пфиценмайер целую неделю ждал вестей от Герца. Лишь на восьмой день с Березовки вернулся окружной начальник Горн, а с ним и столь нужные лошади. Вести Горна не порадовали Пфиценмайера. И на Березовке бушевала страшная снежная буря, которая засыпала там все большими сугробами. Когда геолог Севастьянов услышал этот рассказ Горна, то решил вернуться в Среднеколымск, потому что при столь глубоком снеге он не смог бы делать никакие геологические наблюдения. И действительно потом уехал вместе с Горном.