Йозеф Аугуста - Из глубин древности

И в это время научной неуверенности и выжидания в 1861 году пришло поразительное известие о том, что в верхнеюрских известняках Зольнхофена были обнаружены удивительные останки животного, подобного рептилии, но имеющего перья и крылья как у птицы. Однако никто не стал рассматривать найденную окаменелость с точки зрения нового учения Дарвина, а между тем она являлась лучшим его подтверждением. Для приверженцев дарвиновой теории останки первоптицы из Зольнхофена представляли собой явное доказательство признанного и поддерживаемого ими учения, ведь они видели в этом некую переходную форму от рептилий к птицам; сожалели только о том, что столь важное в эволюционном плане создание попало в руки ученых в неполном виде — без головы и шеи.

Противники эволюционной теории о развитии простейших форм жизни в более сложные и совершенные, всегда с полным правом отрицавшие значение находки из Зольнхофена в качестве переходного звена между рептилиями и птицами, разом умолкли, когда 16 лет позже была обнаружена айхштетская первоптица. В этот раз останки хорошо сохранились — вместе с головой и шеей, кости лежали в положенных местах и прекрасно различимые распущенные перья неопровержимо указывали на птичьи черты этого загадочного создания. Тогда же возник и слух, что, дескать, зольнхофенский экземпляр был искусно изготовлен с помощью специальных инструментов и потом дорого продан как удачная палеонтологическая подделка.

Значение этих верхнеюрских первоптиц уже многократно разъяснялось. Совокупность признаков скелета заставляет нас отнести их к птицам, но одновременно ряд других особенностей показывает необычайно низкую эволюционную ступень в рамках указанного класса позвоночных. Хотя палеонтологи еще задолго до этого предполагали, что птицы произошли от пресмыкающихся, но лишь эти находки предоставили неоспоримое доказательство данной гипотезы. О путях, которыми эволюция направляла наиболее вероятные группы сухопутных рептилий с конца палеозоя и с самого начала мезозоя, чтобы создать из них археоптерикса и археорниса, до сих пор очень мало известно. Зубастые первоптицы величиной чуть больше голубя обитали в цикадовых и араукариевых рощах вблизи прибрежных лагун. А как они жили и в соседстве с какими созданиями, ты узнал из моего рассказа, дорогой читатель.

Прежде чем закончить свое примечание к повести «Из глубин древности» , хотелось бы ознакомить тебя, дорогой читатель, с еще одним интересным фактом. Я лишь мимоходом упомянул кистеперых рыб рода Undina. Да, это название промелькнуло в повести совсем незаметно, оно не могло разъяснить тебе их роль в процессе возникновения более развитых классов позвоночных, также ты не узнал об удивительном, поистине сенсационном зоологическом открытии, взбудоражившем не только специалистов, но и широкую общественность. Поэтому, пользуясь случаем, я расскажу тебе о кистеперых рыбах вообще и немного о недавней сенсации.

В том, что земноводные произошли от рыб, у прогрессивных палеонтологов давно не было никаких сомнений. Однако если раньше роль предков первых наземных четвероногих, т. е. панцирноголовых протоамфибий, или стегоцефалов ( Stegocephalia ) отводилась двоякодышащим рыбам ( Dipnoi ), то теперь мы знаем, что они — потомки кистеперых, или целакантовых рыб ( Crossopterygii ), это неоспоримо доказывает в первую очередь скелетное строение их черепа и конечностей. Поэтому на страницах эволюционной летописи им отводится невероятно важное и примечательное место. Развитие этих рыб происходило в древних морях; последний ископаемый представитель известен из отложений мелового периода.

Тем не менее, до недавних пор зоологи относили к кистеперым и два рода пресноводных африканских рыб Polypterus и Calamichthys, но по поводу этого родства всегда возникали весьма большие сомнения. Исследования выдающегося советского ученого Л. С. Берга внесли, наконец, в проблематику классификации этих животных желанную ясность. Оба рода пресноводных африканских рыб относятся сегодня к семейству многоперовых ( Polypteridae ), правдоподобней всего его родство с лучеперыми, в то время как с кистеперыми у них нет никакого близкого сходства. Хотя Polypterus и Calamichthys все же имеют некие общие черты с кистеперыми (и, само собой, с двоякодышащими) рыбами, это следует рассматривать всего лишь как внешнее подобие, но не как знак близкого родства. Тщательное и критическое изучение Л. С. Бергом двух африканских родов разом и навсегда исключило их из числа кистеперых. Так и получилось, что эту группу рыб с тех пор было принято рассматривать как давно вымершую.

Потому-то по-настоящему огромной научной сенсацией стали первые сообщения о поимке живой кистеперой рыбы, хотя исследования Берга предполагали вымирание их последних представителей в морях мелового периода, т. е. по крайней мере от 80 до 60 миллионов лет назад. Вот об истории обнаружения этих живых реликтов, дорогой читатель, я и хочу тебе поведать. Но это не просто занимательный рассказ, ты также будешь удивлен упорству ученого, который на пути к поставленной цели не испугался трудностей, не обращал внимания на неудачи и не заботился о времени, чтобы добиться желаемого результата.

Это произошло 22 декабря 1938, когда в Индийском океане возле юго-восточного побережья Африки напротив устья реки Чалумна местный рыбак поймал странное существо. Вытаскивая из глубины свою сеть, он увидел, что в ней мечется рыба длиной более 1 1/2 м, совершенно ему незнакомая. Была она синего цвета со стальным отливом и имела сильные зубатые челюсти, которыми постоянно угрожающе щелкала. Рыбаку не оставалось ничего другого, как убить выглядевшее опасным и весившее почти центнер создание. Для науки было великой удачей то, что этот простой человек не выбросил незнакомую ему и, следовательно, бесполезную рыбу обратно в море, а взял ее с собой на материк в качестве странной диковины. Когда рыбак на своей барке привез странный улов на пристань в Ист-Лондоне, поднялся настоящий ажиотаж, ведь такого еще никто никогда не видел.

И тогда кто-то сделал разумную вещь: поднял телефонную трубку, набрал номер и когда на другом конце провода отозвалась Куртене-Латимер, заведующая ист-лондонским музеем, сообщил, что один из рыбаков привез с собой большую и странную, никому не известную рыбу. Заведующая музеем без промедления тотчас же отправилась к пристани. Оказавшись там и удивившись странному улову, она сразу же поняла, что речь идет о действительно неизвестной рыбе необычного вида. Несмотря на то, что заведующая изо всех сил старалась сохранить находку для музея, что ей, в конце концов, удалось, все же страшный зной южноафриканского лета поспособствовал быстрому разложению, так что, в конце концов, получилось уберечь только кожу неведомого создания.