Роман Гуль - Генерал БО. Книга 1

— Верить вечно нельзя — сказал гнусаво Азеф, поставив чашку.

— Это вы правы, но ведь нет же никаких оснований к недоверию, есть только слухи?

— Слухи могут подтвердиться фактами, Леонид Александрович. Я бы вас просил не только поговорить с Лопухиным, но устроить и мне свидание.

— С Лопухиным? На какой предмет?

— Во первых, хочу просить прибавки. За это жалованье я не могу работать. А потом у меня к нему будут сообщения важного характера.

— Но вы же можете сообщить это мне? — глаза Ратаева стали осторожны.

— Я хочу ему непосредственно сообщить, чтоб подкрепить мою просьбу.

— Ах так, ну дипломат, дипломат вы, Евгений Филиппович, ну что ж, я доложу, мое отношение к вам известно, доложу и думаю, он вас примет.

— И возможно скорей. А то я уеду.

— Хорошо — сказал Ратаев — кофейку еще прикажете?

Азеф подвинул чашку.

Наливая, Ратаев заговорил снова, чувствовал, что гроза прошла, можно было переходить безболезненно к делу.

— А вот что я хотел вас спросить, Евгений Филиппович, тут стали поступать тревожные слухи. Вы же знаете наверное, что из ссылки заграницу бежал некий Егор Сазонов и будто бы с твердым намерением вернуться и убить министра Плеве.

— Ну? — недовольно сказал Азеф, как будто Ратаев говорил что-то чрезвычайно неинтересное.

— Вы его заграницей не встречали? Не знаете о нем? И насколько все это верно?

— Не знаю, — покачав головой, отпивая кофе, сказал Азеф — как вы говорите, Егор?

— Да, да, Егор Сазонов.

— Такого не знаю. Изота Сазонова в Уфе встречал, а Егора нет.

— Так Изот его брат.

— Не знаю. Да откуда у вас эти сведения?

— Сведения конечно непроверенные, но как будто источник не плох, хоть и случайный.

— Ерунда — сказал Азеф — не слыхал.

— Но как же, Евгений Филиппович, ведь настаивают даже, что здесь есть несколько террористов.

— Здесь есть.

— Ну?

— Так что ну? Вы сами знаете, что я приехал сюда два дня, не свят дух, чтоб насквозь все видеть.

— Но вы же сами говорите, что есть?

— Говорю, что есть какие-то, но не узнал еще кто, это кажется даже не заграничные, местные, из других городов. У меня будут с ними явки, тогда скажу.

— Да, да, это очень важно, очень важно — захлопотал Ратаев — а не может ли быть это подготовлением центрального акта, спаси бог, как вы думаете?

— Не знаю пока. Но думаю, это бы я знал.

— Стало быть у вас сведений никаких решительно, кроме тех, что сообщили?

— Есть. Хаим Левит в Орле. Его надо взять. Он приступает к широкой деятельности. Взять можно с поличным.

Ратаев вынул записную книжку, быстро занес.

— А Слетова взяли?

— Как писали, на границе.

— Тоже опасный. Держите крепче — прогнусавил Азеф.

— А скажите пожалуйста, Евгений Филиппович, правда, что Слетов брат жены Чернова?

— Правда — сказал Азеф и встал.

— Стало быть я прошу, Леонид Александрович, устройте мне свидание с Лопухиным, оно необходимо, а кроме того все выясните и переговорите, чтобы в корне пресечь безобразное ведение дел. Скажите прямо, что я не могу так работать, мне это грозит жизнью.

— Знаю, знаю, Евгений Филиппович, будьте покойны.

— Известите меня до востребованья.

— Будьте покойны. А Левит, простите, сейчас наверняка в Орле?

— Наверняка. Телеграфируйте. И возьмут. Он там еще месяц пробудет.

— Брать-то его рано, надо дать бутончику распуститься.

— Это ваше дело. Ну прощайте — сказал Азеф — мне пора.

Ратаев видел, как через улицу шел Азеф. Улица была мокра от мелкой петербургской слякоти. Машинально Ратаев взглянул на часы: — в конспиративно-полицейской квартире они показывали четверть шестого.

В пять на Гороховой стояли два извозчика, не на бирже. Один — возле дома № 13, другой у дома № 24. Первый был щегольской, с хорошей извозчичьей справой, с лакированным фартуком, лакированными крыльями пролетки. Другой — дрянной. Лошадь понурилась. И понуро сидел на козлах извозчик. Извозчики были заняты, отказывали седокам.

Четверть шестого на Гороховой появился элегантный господин в коричневом пальто, такой же в тон широкополой шляпе. Как все петербургские фланеры господин шел рассеянной походкой, помахивая тросточкой.

Поравнявшись с первым извозчиком, глянул на него. Но мало ли кто глядит на извозчиков. Может барин ехать хотел, а теперь раздумал. Молодой человек в коричневом пальто перешел улицу. Он уже прошел второго извозчика, но вдруг, сообразив, круто повернулся и махнул тростью. Разбирая возжи, синий кафтан завозился на козлах. Господин сел в пролетку и извозчик тронулся.

Проезжая шагом мимо первого извозчика, господин заметил в его взгляде извозчичью зависть: — взял вот, мол, седока, а я еще стою. Но извозчичьего взгляда никто на Гороховой улице не видел. К тому ж, он изменился. С противоположной стороны к извозчику шел толстый коммерсант в черном глухом пальто и котелке, с зонтиком в руках. Коммерсант шел медленно, был толст. Оглянувшись, уж перед извозчиком назад, коммерсант сел, толщиной нажав на рессоры. Извозчик тронулся.

Из блестящего центра извозчики ехали к окраинам, в квадратную петербургскую темноту с скверной желтью фонарей. Шли рабочие глухие кварталы, с запахами, дымами. Прыгали извозчичьи пролетки по плоховымощеннои мостовой. В пролетках прыгали два седока — элегантный господин и толстый коммерсант. У Невской заставы притухшим дымом дымились трубы фабрик. Извозчики ехали. Пошла уж неизвестная окраина Петербурга с какими-то грязными трак-тиришками. Мостовая стала, как уездная гать. Пролетки ехали медленно. Скоро, свернув с дороги на проселочник, скрылись в темноте.

В поле первый извозчик остановился. Савинков, слезая с пролетки, пробормотал: — Заехали к чорту на рога, Иосиф.

Мацеевский по извозчичьи спрыгнул с козел и пошел к лошади. В темноте он поправлял сбившуюся на сторону запряжку. Лошадь пофыркивала, обмазала кафтан, шедшей из под удил, пеной.

Вырисовывался силуэт второй пролетки. Лошадь остановилась. К первой, в темноте, медленно прошла полная фигура Азефа.

— А, не накроют? — сказал он, здороваясь с Савинковым.

— Какой чорт, тут хоть глаз выколи. У тебя револьвер есть?

— Есть. Мы чисто ехали? Ты уверен?

— Уверен.

— Сделаем так — сказал Азеф. — Сядем в первую пролетку и все обсудим, это во всех смыслах удобнее, если и погоня будет.

Шумя длиннополым кафтаном подошел от второй пролетки Сазонов. Здороваясь с Савинковым и Ма-цеевским, проговорил певуче, смеясь.

— Темь-то какая, своих не узнаешь.

Мацеевский сел на козлы, Азеф и Савинков в пролетку, Сазонов встал, поставив ногу на подножку.

— Ну, Иван Николаевич — заговорил Мацеевский надо кончать, все ясно, в 12 каждый четверг выезжает. Я даже в стекло самого министра видал.