Оливер Боуден - цикл Ассасин. Компиляция. кн. 1-7

— Я переоденусь в их форму и проберусь к ним. Ваша засада послужит мне идеальным прикрытием, и я смогу нанести смертельный удар.

Я спустился на землю и прокрался к разведчикам. Взвел потихоньку клинок, воткнул его в шею ближайшего солдата и стал расстегивать на нем куртку еще до того, как он хотя бы упал на землю.

Полк, бывший теперь всего в трех сотнях ярдов от меня, с грохотом двинулся в путь, как надвигающаяся гроза — барабаны снова загрохотали, а индейцы воспользовались этим шумом и под его прикрытием стали двигаться между деревьев, устраиваясь на своих позициях и готовясь к нападению.

Я вскочил на лошадь и несколько секунд потерял на то, чтобы совладать с ней и дать ей привыкнуть ко мне, и наконец пустил ее по пологому спуску вслед колонне. Офицер, тоже верховой, обратил на меня внимание и приказал вернуться на место, но я жестом попросил прощения и рысью тронулся к голове колонны мимо телег с поклажей и обозников, мимо шагающих солдат, которые провожали меня возмущенными взглядами, а потом за спиной толковали обо мне, и мимо музыкантов, пока не поравнялся почти с передним краем. Близкий, но и уязвимый теперь гораздо сильнее. Близкий настолько, что слышал разговор Брэддока с кем-то из его солдат — с кем-то из его ближайшего круга, наемником.

— Французы поняли, что они слабее во всем, — говорил он, — и потому объединились с дикарями, живущими в этих лесах. Их едва отличишь от животных — спят на ветках, сдирают скальпы и даже едят покойников. Милосердия они не заслуживают. Не щадить никого.

Я не знал, смеяться мне или плакать. «Едят покойников». Неужели кто-то поверит?

И офицер, кажется, подумал так же.

— Но, сэр, — возразил он, — это ведь просто сказки. Насколько мне известно, за туземцами ничего такого не водится.

Брэддок развернулся к нему прямо в седле.

— Ты называешь меня лжецом? — заорал он.

— Я не так выразился, сэр, — сказал наемник и затрясся. — Простите. Воистину, я рад служить вам.

— Хочешь сказать, был рад, — рычал Брэддок.

— Сэр? — наемник был напуган.

— Ты «был рад» служить мне, — повторил Брэддок, выхватил пистолет и выстрелил в наемника. Офицер свалился с коня, с красным месивом на месте лица, и его тело глухо стукнулось в подстилку высохшего лесного перегноя. А между тем звук пистолета вспугнул с деревьев птиц, колонна встала, как вкопанная, солдаты стащили с плеч мушкеты, повыхватывали клинки, уверенные, что на них напали.

Несколько секунд они стояли в полной боевой готовности, пока не последовала команда «отставить» и не просочился слух, переданный приглушенными голосами: генерал только что застрелил офицера.

Я был почти в голове колонны и видел, как потрясен был Джордж Вашингтон, который один из всех нашел в себе мужество, чтобы противостоять Брэддоку.

— Генерал!

Брэддок повернулся к нему, и, вероятно, был момент, когда Вашингтон подумал, не воздастся ли и ему той же мерой. Пока Брэддок не загрохотал:

— Я не потерплю недоверия у тех, кем я командую. И симпатий к врагу не потерплю. У меня нет времени на строптивых.

Джордж Вашингтон храбро возразил:

— Никто не спорит, что он допустил ошибку, сэр, только.

— Он получил за свое вероломство то, что и полагается любому предателю. Если мы хотим победить французов в этой войне. Мало того, когдамы победим в этой войне. это будет потому, что такие солдаты, как вы, подчинялись таким солдатам, как я — и делали это без колебаний. Мы должны соблюдать в наших рядах дисциплину и строгую субординацию. Командиры и подчиненные. Без этих условий победы можно и не достигнуть. Это ясно?

Вашингтон кивнул, но быстро отвел взгляд, оставив свои подлинные чувства при себе, и как только колонна снова тронулась, он отделился от Брэддока под предлогом неотложных дел в другой ее части. Это был мой шанс, и я следовал за Брэддоком так, чтобы держаться поодаль, но чуть позади, чтобы он меня не замечал. До поры до времени.

Я выжидал подходящего момента, и наконец сзади нас произошла какая-то заваруха, и второй офицер, сопровождавший Брэддока, отправился выяснить, в чем дело, и в голове колонны остались только мы. Я и генерал Брэддок.

Я достал пистолет.

— Эдвард, — позвал я и получил удовольствие от того мгновения, когда он повернулся в седле и его взгляд забегал от меня к стволу пистолета и обратно. Он разинул рот, чтобы совершить то, что я и предполагал — позвать на помощь — но я не собирался давать ему такую возможность. Теперь ему от меня не уйти.

— С другого конца ствол кажется не таким забавным, правда? — сказал я и спустил курок.

Но именно в этот миг полк нарвался на засаду — чертова ловушка сработала слишком рано — лошадь подо мной шарахнулась в сторону, и я промазал. У Брэддока глаза засветились торжеством и надеждой, но со всех сторон вдруг показались французы, а с деревьев на нас обрушился град стрел. Брэддок с воплем стегнул коня и в следующую секунду уже мчался вверх к полосе деревьев, а я сидел с пистолетом в руке, остолбеневший от такого поворота событий.

Замешательство едва не стоило мне жизни. Я оказался на пути у француза — синяя куртка, красные бриджи — который размахивал саблей и скакал прямо на меня. Возиться со спрятанным клинком было уже слишком поздно. И шпагу доставать из ножен тоже было поздно.

Но тут, тоже мгновенно, француз вылетел из седла, словно сдернутый за веревочку, и половина его головы брызнула красными брызгами. В тот же миг я услышал выстрел и увидел моего друга, Чарльза Ли, который скакал следом.

Я благодарно кивнул ему, рассчитывая поблагодарить его как следует позже, потому что Брэддок уже исчезал среди деревьев, подбадривая коня шенкелями, и обернувшись на секунду, он увидел, что я пустился в погоню.

Покрикивая на лошадь, я мчался через лес за Брэддоком — мимо индейцев и французов, которые неслись к подножию холма, к колонне. Я видел, как в сторону Брэддока дождем летели стрелы, но ни одна из них не достигала цели. Ловушки, которые мы расставили, все еще срабатывали. Повозка, начиненная порохом, выкатилась из-за деревьев и разогнала отряд стрелков, а потом взорвалась и разметала в разные стороны лошадей без всадников, а сверху в это время индейские снайперы уничтожали перепуганных и растерянных солдат.

Дистанция до Брэддока оставалась удручающе большой, пока, наконец, местность не сделалась непреодолимой для его коня, который встал на дыбы и сбросил седока наземь.

Взвыв от боли, Брэддок перекатился в грязи, зашарил было по одежде в поисках пистолета, но передумал, вскочил на ноги и кинулся бежать. Теперь мне не составляло труда настигнуть его, и я пришпорил коня.

— Вот уж не думал, что ты трус, Эдвард, — сказал я, поравнявшись с ним и наводя на него пистолет.