Оливер Боуден - цикл Ассасин. Компиляция. кн. 1-7

Он встал, как вкопанный, круто развернулся и глянул мне в глаза. В его взгляде была спесь. Презрение, так хорошо мне знакомое.

— Ну-ну, — усмехнулся он.

Не сходя с коня, я приблизился, держа наготове пистолет, как вдруг раздался выстрел, конь подо мной рухнул замертво и я свалился на землю.

— Какая самонадеянность, — услышал я голос Брэддока. — Я всегда говорил, что она тебя погубит.

Возле него, верхом, был Джордж Вашингтон и он целился в меня из мушкета. Я в тот миг испытал лишь горькое, болезненное утешение, что, по крайней мере, это Джордж Вашингтон, у которого, конечно, имеется совесть, и который не был генералом, готовым оборвать мою жизнь, и я закрыл глаза, чтобы принять смерть. Мне было жаль, что я так и не нашел убийц моего отца и не совершил правосудия, и что я так заманчиво близко подошел к тайнам Тех, Кто Пришел Раньше, но так и не проник в хранилище; и еще мне было жаль, что я не увижу, как идеалы моего Ордена распространятся по всему миру. В конце концов, я не смог изменить мир, но я хотя бы изменил себя. Я не всегда был хорошим человеком, но я старался стать лучше.

Но выстрела все не было. И когда я открыл глаза, мне явилась такая картина:

Вашингтон, сбитый с коня, и Брэддок, метнувшийся в сторону и смотревший, как его офицер мутузится на земле с какой-то фигурой, в которой я тут же признал Дзио — она не только застала Вашингтона врасплох, но и разоружила его и приставила ему к горлу нож. Брэддок, не долго думая, пустился бежать, а я, кое-как встав на ноги, рванулся было на другую сторону поляны, где Дзио крепко вцепилась в Вашингтона.

— Живее! — рявкнула она. — Или он уйдет!

Я замешкался, не желая оставлять ее одну против Вашингтона и подмоги, которая, нет сомнений, вот-вот к нему подоспеет, но она ударила его рукояткой ножа, отчего Вашингтон потерял сознание, и я понял, что она постоит за себя. Поэтому я возобновил гонку за Брэддоком, теперь уже на своих двоих, впрочем, как и он. У него оставался пистолет, и, метнувшись за огромный ствол дерева, он выставил оттуда оружие. Я скатился в укрытие в тот самый миг, когда он выстрелил, и пуля шлепнула в дерево слева от меня, а я вскочил и продолжил погоню. Он уже бежал, надеясь оторваться от меня, но я был лет на тридцать моложе его, я не толстел последние двадцать лет, распоряжаясь армией, и я даже не вспотел, когда он уже выбился из сил. Он обернулся, шляпа с него слетела, он оступился и едва не полетел через торчащие из земли корни дерева.

Я придержал бег, дав ему возможность восстановить равновесие и продолжить гонку, и преследовал его теперь чуть ли не шагом. За спиной у нас почти уже не слышались выстрелы, крики и стоны людей и животных. Лес, казалось, скрадывал шум боя, оставляя лишь звук прерывистого дыхания Брэддока и его шагов по мягкой подстилке леса. Он снова оглянулся и по-прежнему увидел меня — как я бегу за ним в полшага, и в конце концов, обессиленный, он упал на колени.

Я щелкнул пальцами, взвел клинок и приблизился к нему вплотную. У него тяжело вздымались плечи, и он еле отдышался, чтобы выговорить:

— За что, Хэйтем?

— Твоя смерть — это ключ, ничего личного, — сказал я.

Я вонзил в него клинок и видел, как пузырями пошла вокруг стали кровь, а его тело выгнулось и забилось в предсмертных судорогах.

— Ну, разве что капелька личного, — сказал я и опустил умирающее тело на землю.

— Ты у меня был как заноза в заднице, если честно.

— Но мы были братья по оружию, — сказал он. У него трепетали веки, смерть уже коснулась его.

— Были, пожалуй. Недолго. Думаешь, я забыл, что ты вытворял? Как ты резал невинных, без рассуждений. Для чего? Мира не достичь, если придерживаться такой твердости.

Взгляд его сосредоточился, он смотрел на меня.

— Чушь, — сказал он с удивительной и внезапной внутренней силой. — Если бы мы пользовались мечом более щедро и более часто, в мире было бы гораздо меньше проблем, чем сегодня.

Я поразмыслил.

— Тут я согласен, — сказал я.

Я взял его руку и снял с нее кольцо с изображением креста тамплиеров.

— Прощай, Эдвард, — сказал я и остался стоять, дожидаясь его смерти.

Но в это время я услышал, что приближается отряд солдат, и понял, что не успею убежать. Вместо того чтобы бежать, я лег на живот и вполз под поваленное дерево, неожиданно оказавшись глаза в глаза с Брэддоком. Он повернул голову, глаза его блеснули, и я понял, что он выдаст меня, если сможет. Он медленно поднял руку и попытался показать на меня, когда солдаты были уже близко.

Черт. Надо было сразу добить его.

Я смотрел на сапоги солдат, вышедших на поляну и обсуждавших, чем кончился бой, и видел, как Джордж Вашингтон пробрался через небольшую кучку солдат, бросился вперед и опустился на колени перед своим умирающим генералом.

У Брэддока еще сильнее затрепетали веки. Губы у него шевелились, он силился выговорить слова — слова, которыми можно указать на меня. Я собирался с силами и пересчитывал ноги: по меньшей мере, шесть или семь солдат. Справлюсь ли я?

Но я понял, что все попытки Брэддока привлечь ко мне внимание солдат не имели успеха. Вместо того, чтобы искать меня, Джордж Вашингтон положил голову Брэддока себе на грудь, выслушал его и воскликнул:

— Он жив!

И когда солдаты подняли Брэддока на руки и унесли прочь, я в своем укрытии закрыл глаза и выругался.

Чуть позже я разыскал Дзио.

— Сделано, — сказал я ей. — Свою часть уговора я выполнил, надеюсь, что ты выполнишь свою.

Она снова кивнула, велела следовать за ней, и мы верхом отправились в путь.

Мы ехали всю ночь, но наконец она остановилась и указала на земляную насыпь перед нами. Казалось, это была просто часть леса. Я подумал, что вряд ли бы я заметил ее, если бы ехал один. Мое сердце забилось, и я нервно переглотнул. Почудилось ли мне или так оно и было, но амулет у меня на шее вдруг словно ожил, потяжелел и потеплел.

Я глянул на Дзио, прежде чем шагнуть ко входу, а потом нырнул в него и очутился в небольшой комнате, облицованной нехитрой керамикой. На стене был круг из пиктограмм, с углублением в середине. Углубление величиной с амулет.

Я подошел к кругу и снял амулет с шеи, радостно заметив, что он слегка светится у меня на ладони. Оглянувшись на Дзио, у которой взгляд был тоже завороженный и чуть тревожный, я подступил к впадинке и, когда мои глаза свыклись с темнотой, рассмотрел две нарисованные на стене фигурки, коленопреклоненные перед впадиной, с простертыми руками, точно приносящие жертву.

Амулет, казалось, засиял еще ярче, будто желал соединиться с веществом комнаты. Сколько лет прошло? Я пытался сообразить. Сколько тысяч лет с тех пор, как амулет был высечен из этой скалы? Затаив дыхание, ожидая, что вот сейчас что-то выскочит со свистом, я дотянулся и вдавил амулет в полость.