Артуро Перес-Реверте - Тень гильотины, или Добрые люди

Он отступает на несколько шагов, не опуская оружия, и вновь принимает защитную стойку. Острия клинков опять соприкасаются, примериваясь друг к другу с неторопливой осмотрительностью. Трава все еще слишком скользкая, внезапно осознает адмирал, но мысль мгновенно улетучивается с той же скоростью, с какой зародилась, остается утешать себя тем, что в мыслях противника происходит то же самое. И вновь – пустота в голове, внимание, прикованное к глазам человека напротив. В них он снова читает, не меняя оборонительной стойки, что скоро, очень скоро его соперник перейдет в решительную атаку. Два тщательнейшим образом рассчитанных шага вперед, обмен уколами, который заканчивается парированием в четвертый сектор, глубокий и решительный бросок, жаждущий вовсе не первой крови, а гораздо большего – пронзить адмиралу грудь насквозь, от чего тот сумел уберечься, отскочив вправо за пределы условного поля, нанеся низкий ответный укол, не отличающийся изяществом и довольно-таки нескладный, царапнувший правое колено Коэтлегона и заставивший его отпрыгнуть назад, закусив губы от ярости.

– Прошу вас, господа, – слышится голос Бертанваля, доносящийся словно за тысячу миль от этого места.

Дон Педро поднимает руку, требуя краткой передышки, и его противник останавливается.

– Сожалею, мсье, – говорит адмирал. – Это произошло случайно.

Тот нетерпеливо кивает, оба снова принимают стойку. Досада Коэтлегона выражается в быстрой атаке, заставившей адмирала вновь отступить для защиты. Противник упорствует, следует быстрый перезвон клинков, из-за которого дон Педро теряет из виду вражескую шпагу, у него случается приступ отвратительного головокружения, перерастающий в панику. В конце концов адмирал вслепую наносит два защитных удара, делает резкий полуоборот, чтобы увернуться от встречного укола, чуть не поскальзывается, вновь защищается. Как раз вовремя, чтобы успеть парировать новую вражескую атаку. Он начинает уставать, и рука, которая сжимает рукоять шпаги, тяжелеет, будто бы наливаясь свинцом. Однако покрасневшее лицо Коэтлегона, на щеках которого брызги росы кажутся капельками пота – а может быть, наоборот, – придает ему новые силы. В этих решительных атаках противник истратил большую часть своих ресурсов. А вернейшее правило фехтования, не изменившееся за последние шестьдесят лет, которое адмирал усвоил от своих старых учителей, состоит в том, чтобы загнать противника, чтобы тот, от усталости или излишней прыти, совершил какую-нибудь ошибку.

И все же ошибку совершает он сам. Отступив назад, чтобы укрепить свои позиции, он неожиданно поскальзывается на траве. Его секундное замешательство позволяет сопернику атаковать, шпага не достигает груди адмирала всего на дюйм, но, когда тот парирует, клинок царапает ему рубашку на уровне плеча, и он чувствует яростный ожог вражеского острия. Адмирал отступает на два шага, его плечо горит от боли, он машет рукой, чтобы немного ее размять. Секунданты и распорядитель дуэли делают еще одно замечание, и адмирал торопливо возвращается на исходную позицию.

– Стоп! Рана, господа! Остановитесь и позвольте мне ее осмотреть.

Адмирал смотрит на него так, будто удивлен, что, кроме них, на лугу есть кто-то еще; ему приходится сделать усилие, чтобы вспомнить: они с Коэтлегоном не одни. Рядом с Бертанвалем и хирургом он замечает вытаращенные от ужаса глаза дона Эрмохенеса, который заламывает руки, белый как полотно, слышит взволнованные голоса других секундантов, Лакло и того второго господина, а также видит восторженную, безумную улыбку Брингаса. Касаясь здоровой рукой поврежденного плеча, дон Педро замечает, что рубашка промокла от крови. Ее не так много, она перемешалась с влагой и потом. И все-таки это – первая кровь. Достаточно, чтобы дуэль завершилась.

– Я готов продолжить, – слышит он свой голос, будто издалека, глядя в лицо противника.

Самодовольная улыбка сползает с физиономии Коэтлегона.

– Ваше право, – говорит он, принимая стойку.

Острия сближаются, касаясь друг друга почти с нежностью. Замерев в оборонительной позиции, адмирал экономит силы, старясь прийти в себя. По плечу текут капли крови, иногда целый ручеек сбегает по коже и впитывается в ткань рубашки, расплывается под мышкой. Кровопотеря, вопреки ожиданиям, приносит ощущение глубокого покоя и необычайную ясность ума. Впрочем, последняя может сослужить плохую службу, быстро соображает адмирал: ложная уверенность в собственной безопасности может привести к тому, что сталь на полпяди войдет ему в легкие. Он понимает, что доверять ей нельзя, все время надо быть начеку, пристально глядя в глаза противника. «Так или иначе, – думает он, наступая, касаясь клинком клинка и вновь отступая на шаг, – слишком я стар для этого».

Стальная молния в глазах Коэтлегона, яростный взгляд человека, который готов убить. Не задумываясь о том, что делает, дон Педро отступает, парирует, поднимает клинок, будто бы целясь в лицо противнику, и, когда тот инстинктивно отворачивается и атакует, адмирал, вместо того чтобы отступить, опускает шпагу в обманном маневре, напряженно следит за его движениями, затем делает резкий выпад, от которого болит запястье – острие шпаги, должно быть, задело кость бедра, – и видит, как противник будто бы сам себе всаживает в правый бок направленное на него острие. Отступая, резко согнув руку в локте, адмирал освобождает свою шпагу. С яростным проклятьем Коэтлегон делает несколько беспорядочных шагов, бешено рассекая клинком воздух.

– Остановитесь, господа! – приказывает Бертанваль. – Разрешите мне осмотреть ваши раны…

Коэтлегон гневно перебивает:

– Я в порядке! Продолжаем!

Свободной рукой он касается раны, из которой течет кровь, окрашивая брюки в багровый цвет. На самом деле он сказал неправду: он не в порядке. Краем глаза адмирал замечает, что лицо Коэтлегона пожелтело, сделавшись воскового цвета, а губы сжаты так плотно, что почти не видны, превратившись в яростно сомкнутую полоску. Взгляд ненавидящих глаз словно бы помутнел.

– Продолжим, – повторяет Коэтлегон, принимая стойку.

– Дуэль до первой крови, господа! – протестует Бертанваль. – Я должен осмотреть ваши раны.

– Не хочу раскисать. Продолжим!

Коэтлегон снова бросается в атаку, выставив шпагу перед собой и сосредоточенно подготавливая укол, который пронзит грудь дона Педро. Однако у того было время, чтобы принять меры предосторожности, он парирует четвертой защитой, отбивает вражеский клинок сильным ударом и увеличивает дистанцию, отступив на три шага.

– Думаю, этого достаточно, мсье, – говорит он как ни в чем не бывало.

Коэтлегон смотрит на него так, словно не разбирает слов, встает в позицию и вновь атакует. Однако, не доведя маневр до конца, бледнеет еще больше, шатается и роняет шпагу. Красное пятно на брюках расползлось, достигнув паха.