Артуро Перес-Реверте - Тень гильотины, или Добрые люди

– Черт подери, Рапосо! Это ты или твой призрак? Сколько лет не виделись!

Хозяин трактира, сидевший перед камином с трубкой в зубах, завидев Рапосо, вскакивает и вынимает изо рта трубку. Изумление на его лице сменяется радушной улыбкой. Он протягивает руки к вошедшему, и становится заметно, что на правой не хватает указательного пальца. Имя хозяина – Дюран; это худощавый малый с густыми, уже наполовину седыми волосами. Печальные глаза старой собаки. Такие доверяют не всем и не во всяком деле. Испанец из Валенсии, женатый на француженке, обосновавшийся здесь уже давным-давно. Старинный приятель странника, который сейчас снимает мокрую шинель, присаживается к огню и стягивает заскорузлые сапоги, чтобы согреть окоченевшие ноги. В трактире уютно, стены увешаны охотничьими трофеями, в середине стоит длинный стол, основательный и чистый, вдоль которого расставлены скамейки. В зале находятся только хозяин и какой-то безразличный ко всему тип, мирно спящий возле кувшина с вином в противоположном конце стола, подперев руками голову.

– Откуда ты?

– Из этого чертова дождя, откуда же еще.

В мире, привычном Паскуалю Рапосо, лишние слова произносятся, как правило, редко. Они только мешают. Лучше прикинуться, что ты ничего не знаешь, или рассказывать только самое необходимое, особенно если ты старый приятель, который появляется без предупреждения, по сложившемуся обычаю занимает лучшее место напротив огня и тянет руку, чтобы в нее вставили стакан с подогретым вином. Так или иначе, Дюран не задает вопросов, за исключением самых простых, а Рапосо отвечает лишь то, что ему выгодно или удобно ответить. Пока одежда только что прибывшего гостя дымится от жара – на несколько минут он замирает, повернувшись к камину спиной, чтобы высохнуть побыстрее; они обмениваются обычными вопросами и ответами: как поживают общие друзья, как дела в знакомых местах, после чего некоторое время оба предаются воспоминаниям. Именно такие беседы смазывают заржавелые шестеренки старой дружбы.

– А Николя Оже повесили.

– Да что ты? Быть такого не может!

– Да, вот так. В прошлом году.

– А его брат?

– Таскает железный шар с цепями на Тулонской каторге.

У Рапосо кривится рот, когда он слышит эти слова.

– Не повезло парню.

– Да уж.

– С другой стороны, нельзя же все время выигрывать.

– В том-то и дело… А кое-кому и по первому разу не везет.

Гость искоса посматривает на забулдыгу, дремлющего у стола; Дюран, перехватив его взгляд, небрежно машет рукой.

– Ты чего приехал сюда?

– По делам.

– А что за дела?

Рапосо снова косится на спящего. Дюран, поразмыслив секунду, встает, подходит к нему и трясет за ворот.

– Допивай, Марсель, я закрываюсь. Ступай домой и проспись хорошенько. Ну-ка, давай…

Человек послушно поднимается на ноги и позволяет хозяину довести себя до дверей. Когда они остаются одни, Дюран подливает вина Рапосо, который садится на место.

– Может, чего-нибудь съешь?

– Позже. – Рапосо проводит рукой по бакенбардам и небритым щекам, чья жирная кожа лоснится при свете огня. – А сейчас ответь-ка мне на пару вопросов.

Хозяин смотрит на него с вновь проснувшимся любопытством:

– Выглядишь ты так себе.

– Ужасно устал. Пять лиг тащился верхом, в такую собачью погоду.

– Видимо, на то имелись причины. – Дюран выжидающе улыбается.

– Еще бы.

Рапосо делает глоток вина, затем еще один. Плотно обхватив стакан руками, согревает ладони.

– Хочу задать тебе несколько вопросов.

Дюран подмигивает, вновь раскуривая погасшую трубку с помощью тлеющей головешки, которую вытаскивает из очага.

– Надеюсь, ответы мне известны…

– Они тебе, безусловно, известны.

Рапосо засовывает пальцы в карман жилета, достает три золотых луидора и трясет их в кулаке, от чего те мелодично звякают, затем прячет обратно. Хозяин задумчиво кивает, выпуская изо рта целое облако дыма с такой задумчивостью, словно слушает музыку.

– Говори. Я слушаю.

– У тебя хорошие отношения с местными властями?

– Отличные. Мэр – мой приятель, он сюда частенько приходит. Его зовут Руйе, и он крестный моей дочери. Мы тут, в нашем городе, все меж собой знакомы… Нас всего-то триста восемьдесят человек, если заодно сосчитать и дома в окрестностях.

– А как тут у вас с полицией?

Дюран смотрит на своего собеседника недоверчиво, долго затягиваясь трубкой. В следующее мгновение хмурится.

– Сержант и четверо солдат сельской гвардии, у нас ее называют maréchaussée… Охраняют посменно дежурный пункт на той стороне реки, а заодно поглядывают и на проезжих. Но я бы не сказал, что они из кожи вон лезут.

– Ясно… А где у них казарма?

– Прямо здесь, в ратуше… Возле церкви.

– Гвардейцы подчиняются мэру?

Дюран вновь выпускает облачко дыма.

– Выходит, что так. Они приписаны к гарнизону Дакса, но на самом деле все родом из нашего города, даже сержант.

Рапосо криво улыбается уголком рта. Улыбкой хищной и опасной.

– А как ты думаешь, как они себя поведут, если узнают, что на постоялом дворе остановились двое английских шпионов?

– Что за чушь ты несешь! – восклицает Дюран.

Открытые чемоданы стоят на большом деревянном ларе, но вещи никто не доставал, а библиотекарь и адмирал беседуют, как обычно, прежде чем отправиться спать. Ужин был сытный – жаркое из зайца, колбаса, сыр и немного местного вина, – и академики долго не спешили покидать гостиную, сидя перед огнем и обмениваясь впечатлениями. Сейчас дон Педро и дон Эрмохенес уже у себя в комнате, которую делят пополам: это просторное помещение с двумя кроватями, разделенными тростниковой ширмой, обтянутой раскрашенной тканью, и с железной печуркой, от которой толку мало, несмотря на то что они только что заложили в нее несколько крупных поленьев. Путешественники не спешат улечься в кровать и продолжают беседу, сидя в креслах напротив печки при свете свечи, стоящей на грубом сосновом столе, где высится стопка книг и лежит отчет о путешествии, который дон Эрмохенес подготовил для Академии. Оба отдыхают после утомительной дороги, на адмирале жилет и рубашка, библиотекарь накинул на плечи одеяло. Беседуют о зоологии, математике, о новом ботаническом саде, который вот-вот откроется в Мадриде под протекцией самого короля, о том, что в Испании необходимо создать Академию наук, которая объединит под своим крылом самых талантливых геометров, астрономов, физиков, химиков и ботаников. Друзья, по обыкновению, ведут искренний и теплый разговор, как вдруг на лестнице слышатся шаги, а в дверь раздаются мощные удары.

– Что такое? – беспокоится дон Эрмохенес.

– Понятия не имею.

Адмирал поднимается с кресла и отпирает дверь. На пороге четверо в синей форме с алой подкладкой и белой портупеей. Вид у них отнюдь не любезный. Штыки отражают свет фонаря, который один из вошедших держит в высоко поднятой руке. На лацкане камзола виднеется нашивка сержанта, вторая рука покоится на наконечнике сабли, вставленной в ножны.