Ине Лоренс - Непокорная [litres]

– Разумеется, нет, благородный хан.

– Этот приказ султану следовало написать таким образом, чтобы я тоже смог его прочитать, – недовольно произнес хан.

Исмаил-бей сдержал улыбку. Письмо было написано не самим султаном, а одним из многочисленных писарей Кара-Мустафы, и содержало гораздо больше, чем указание присоединиться к Мураду Гераю. По крайней мере, теперь Исмаил-бей знал: предстоящий военный поход будет направлен не против Московии и, скорее всего, не против Польши. По сути, напасть можно было только на ту часть Венгрии, которая была все еще занята австрийскими гяурами. Исмаил-бей был немного удивлен, ведь для этого достаточно было бы отправить на запад несколько тысяч татар, однако по приказу великого визиря Мурад Герай должен был выступить со всем своим войском.

– Скажи Мураду Гераю, что мои воины храбры, а успехи Османьского объясняются исключительно колдовством, – продолжил Азад Джимал.

– Я непременно передам ему это, о великий хан! – Исмаил-бей был так рад возможности покинуть татар, что пообещал бы Азаду Джималу и звезды с неба.

«Мунджа будет счастлива наконец-то оказаться подальше отсюда», – подумал он и снова поклонился хану:

– Позвольте мне удалиться и подготовиться к отъезду. Приказы великого султана следует выполнять без промедления.

Азад Джимал махнул рукой. Исмаил-бей воспринял этот жест как разрешение и покинул шатер. Оказавшись снаружи, он едва не закричал от ликования. Даже если вначале ему придется служить хану Мураду Гераю переводчиком, это все же было первым шагом к влиятельному положению, которого он так жаждал.

С этой мыслью Исмаил-бей вернулся к своей юрте. У входа он услышал хлопок, похожий на пощечину, и чье-то возбужденное дыхание. Войдя внутрь, Исмаил-бей увидел, что передняя часть юрты пуста, а занавеска, отделявшая ту половину, где спала его дочь, слегка отодвинута. Он сделал несколько шагов, и в поле его зрения появилась обнаженная Мунджа, ожесточенно сражавшаяся с Назимом. Бильге, тоже обнаженная, с трудом поднялась на ноги, схватила вазу и ударила ею слугу по голове. Выругавшись, тот отпустил Мунджу и нанес служанке жестокий удар.

Бильге, потеряв сознание, рухнула на землю. Исмаил-бей осмотрелся по сторонам и увидел на раскладном столике саблю и пистолет. Сначала он хотел схватить пистолет, но потом решил, что выстрел привлечет излишнее внимание, и взял саблю. Через несколько мгновений Исмаил-бей приблизился к занавеске. Тем временем Назим успел сломить сопротивление Мунджи и собирался в нее проникнуть. Но прежде, чем ему это удалось, холодная сталь вонзилась между его ребрами и, издав хриплый стон, слуга рухнул на девушку.

Мундже понадобилось какое-то время, чтобы понять, что она спасена. Но затем она увидела стоящего перед ней отца и испугалась еще больше.

– Что здесь произошло? Почему ты без одежды, дочь моя? Почему не закричала, когда Назим хотел тебя изнасиловать? – строгим голосом спросил Исмаил-бей, и Мунджа не посмела на него взглянуть.

– Он меня шантажировал, – тихо сказала девушка. – Грозился, что, если мы с Бильге перед ним не разденемся, он пойдет к хану и расскажет ему, что ночью я тайком приносила пленному поляку воду и еду. Внезапно Назим захотел большего, а мы с Бильге были слишком напуганы и не смогли закричать…

Голос Мунджи звучал так жалобно, что у Исмаил-бея не хватило духу ее отругать.

– У тебя доброе сердце, дочь моя, как и у твоей матери. Но впредь ты должна быть осторожна, иначе доброта тебя погубит.

Мунджа тщетно пыталась выбраться из-под мертвого слуги, и Исмаил-бей схватил тело Назима и оттащил его на свою половину юрты.

– Прикрой наготу, дочка, и позаботься о Бильге. Она по-настоящему предана тебе! – бросил отец через плечо.

Мунджа чувствовала себя разбитой. Кроме того, ее тело было испачкано кровью Назима, и девушка схватила тряпку, чтобы ее вытереть. Тем временем Бильге пришла в себя и растерянно огляделась.

– Госпожа, мне приснилось, что Назим хотел совершить над вами насилие! – Не успев договорить, служанка содрогнулась. – Это был не сон!

– Назим не успел причинить мне вред. Отец спас меня.

– Вы уже одеты? – раздался голос Исмаил-бея из-за занавески.

– Еще нет, подожди, пожалуйста! – Хоть Мунджа еще не пришла в себя после пережитого ужаса, она помогла плачущей Бильге надеть сорочку и платье, а затем набросила на себя плащ. – Мы готовы! – крикнула она.

Тем временем Исмаил-бей подтащил мертвого Назима ко входу в палатку и подозвал к себе татар:

– Унесите его и похороните где-нибудь в степи. Он меня разозлил!

Отступив назад, Исмаил-бей стал наблюдать за тем, как мужчины подхватили труп, положили его на лошадь и покинули лагерь. Он догадывался, что убийство слуги наверняка удивило татар. До сих пор они считали Исмаил-бея изнеженным турком, который моет руки в розовой воде и ест плов из серебряной тарелки. Но когда речь зашла о безопасности его ребенка, он оказался не менее решительным, чем любой из этих жестоких степных воинов.

С этой мыслью Исмаил-бей закрыл вход в юрту и вошел за занавеску. Мунджа и ее служанка сидели, обнявшись, на ковре и с тревогой смотрели на него. На их лицах застыл ужас – девушки все еще были потрясены нахальным поведением слуги и его смертью. Исмаил-бей понял, что не сможет упрекнуть дочь. Он опустился на колени рядом с Мунджей и Бильге и обнял их:

– Все позади. Вы в безопасности. Этот жалкий пес заплатит за свой поступок в Джаханнаме.

Мунджа вопросительно посмотрела на отца:

– Значит, Назим действительно мертв?

Исмаил-бей кивнул:

– И он заслужил такой конец! Поднять руку на дочь своего хозяина – это серьезное преступление. – Он посмотрел на Мунджу и заметил следы ударов, оставленные Назимом. – Завтра, когда мы отправимся в путь, прикрой свое лицо. Я не хочу, чтобы татары видели, что этот мерзавец с тобой сделал.

– Хорошо, отец, – ответила Мунджа и лишь затем поняла значение его слов. – Азад Джимал выступает в поход и мы должны следовать за ним?

Исмаил-бей покачал головой:

– Нет. Пройдет еще несколько дней, прежде чем воины Азада Джимала отправятся в путь.

– Но ты ведь сказал, что завтра мы покидаем лагерь.

– Так и есть, дочь моя. – Исмаил-бей нежно погладил ее по щеке, а затем покачал в объятиях, будто маленького ребенка.

– Я очень рада, – призналась Мунджа.

– Я тоже, особенно за тебя. В конце концов, ты все, что есть у меня на этом свете.

Мунджа почувствовала горе отца, вспомнившего о смерти любимой женщины, и попыталась его утешить:

– Скоро ты возьмешь себе новую жену, и она родит тебе детей, возможно, даже сына, о котором ты так мечтаешь.

– Даже если это произойдет, никто не займет твоего места в моем сердце, малышка. А теперь соберись с духом и упакуй вместе с Бильге все, что вы хотите взять с собой.