Мика Валтари - Синухе-египтянин

И все заревели:

– Ты – наш царь, повелитель четырех сторон света! Разве ты сам этого не понимаешь и не чувствуешь, олух?

И они снова поклонились ему, кто-то накинул на себя львиную шкуру и лег у его ног, рыча и смешно потягиваясь. Каптах ненадолго задумался, а потом сказал:

– Если я и в самом деле царь, то в честь такого случая стоит выпить. Эй, слуги, несите скорее вино, не то палка моя попляшет по вашим спинам и я велю повесить вас на стенах! Принесите много вина, ибо эти господа и мои друзья, посадившие меня на трон, будут пить вместе со мной, а сам я собираюсь сегодня выкупаться в вине по самое горло.

Его слова вызвали восторг, кричащая толпа подхватила его и увлекла в большой зал, где стоял стол, накрытый множеством вкусных блюд и вин. Каждый взял что хотел, а Буррабуриаш надел на себя фартук прислужника и, подобно глупому слуге, крутился у всех под ногами, роняя бокалы с вином и опрокидывая соусы на наряды гостей, так что многие проклинали его и швыряли в него обглоданными костями. Во всех внутренних дворах народ тоже угощали разными блюдами и винами, уже заранее приготовленными, целые быки и овцы были нарезаны кусками, пиво и вино черпались из глиняных чанов, люди набивали всем этим животы, заедая кашей со сливками и с финиками, так что, когда солнце поднялось выше, во дворце стоял такой гвалт, крики и смех, какого я и представить себе не мог бы.

Сразу же, как только появилась возможность, я подошел к Каптаху и сказал ему тихо, чтобы никто больше не слышал:

– Следуй за мной, Каптах, мы спрячемся и удерем, ибо добром это не кончится.

Но Каптах был пьян, живот его раздулся от вкусных блюд, и он сказал мне:

– Слова твои для меня подобны жужжанию мухи, никогда прежде не слыхал я ничего глупее. Неужели мне уйти теперь, когда этот добрый народ сделал меня своим царем и все склоняются передо мной? Я знаю, благодаря скарабею эти люди сумели оценить все мои достоинства. И ты не должен называть меня больше Каптахом, словно я раб или слуга, и не должен так вольно говорить со мной, тебе следует склоняться перед царем как все.

Но я умолял его, говоря:

– Каптах, Каптах, это забава, которая дорого тебе обойдется. Беги, пока еще можешь, я прощаю тебе твою дерзость.

Но Каптах обтер жир с губ, замахнулся на меня ослиной костью, которую грыз, и закричал:

– Уведите этого грязного египтянина, пока я не рассердился и не избил его палкой! – И одетый в львиную шкуру человек с ревом кинулся на меня, укусил за ногу, свалил на пол и стал ногтями царапать мое лицо.

Все могло бы плохо для меня кончиться, если бы в эту минуту не затрубили трубы и не объявили, что царю пора идти вершить справедливый суд, – тут все про меня забыли.

Каптах немного смутился, когда его повели в дом правосудия, и сказал, что доверяет это дело судьям, которых считает честными людьми. Но народ бурно возражал ему и кричал:

– Мы хотим услышать мудрость царя, чтобы убедиться, что он истинный царь и знает законы!

Каптаха усадили в судейское кресло, перед ним поставили знаки правосудия – бич и цепи, а народу объявили, что желающие могут войти и изложить царю свои жалобы. Первым к ногам Каптаха бросился человек, разорвавший свои одежды и посыпавший голову свою пеплом. Он вытер губами пол у ног Каптаха, заплакал и закричал:

– Нет человека, мудрее нашего царя, повелителя четырех сторон света, поэтому я взываю к его справедливости в моем деле! У меня есть жена, которую я взял четыре года назад, но до сих пор у нас не было детей, и вот теперь жена моя затяжелела. А вчера я узнал, что жена моя изменила мне с одним воином – я застал их на месте преступления, но ничего не мог поделать, потому что воин был большой и сильный. Теперь печень моя полна горя и сомнений, ибо как мне узнать – мой ли ребенок, который должен родиться, или он зачат воином? Поэтому я прошу у моего царя справедливого суда и верного знания – чей это ребенок, чтобы я мог поступить исходя из этого.

Каптах помолчал, тревожно оглядываясь, но потом решительно сказал:

– Принесите палки и избейте этого человека, дабы он запомнил нынешний день!

Слуги дома правосудия схватили жалобщика и избили его так, что он взревел и запросил защиты у народа, говоря:

– Разве это правосудие?

Народ тоже стал роптать и требовать разъяснений. Тогда Каптах сказал:

– Этот человек заслужил побои уже потому, что он мешает мне такой чепухой, но еще больше он заслуживает палок из-за своей глупости, ибо слыханное ли дело, чтобы человек, не засеявший свое поле, приходил жаловаться на того, кто по доброте своей засеял его и оставил урожай владельцу? И жена, обратившаяся к другому человеку, не виновата, это вина мужа, если он не догадался дать жене то, чего она хочет, вот почему этот человек заслужил побои.

Услышав такое разъяснение, народ взвыл от восторга, загоготал и стал славить мудрого царя. Потом к нему явился старый озабоченный человек и сказал:

– Перед лицом этого камня, на котором вырезаны законы, и перед лицом царя требую правосудия. Дело мое следующее: я построил себе дом, но мастер обманул меня, и дом обвалился. Падая, он убил прохожего. Теперь его родственники обвиняют меня и требуют возмещения. Как мне следует поступить?

Каптах подумал и сказал:

– Это скорее дело богов, чем людей, оно требует подробного расследования. Что говорит об этом закон?

Ученые законники выступили вперед, прочитали относящийся к делу параграф и сообщили:

– Если дом падает из-за небрежности мастера и убивает владельца, мастера следует убить. Если при этом гибнет сын владельца, следует убить сына мастера. Больше в законе ничего не сказано, но мы объясняем его так: если дом, разрушаясь, что-нибудь уничтожает, то надо уничтожить соответствующую часть имущества мастера. Ничего другого мы не можем придумать.

Каптах решил:

– Я не знал, что мастера здесь такие обманщики, и буду теперь остерегаться их. Но по закону это дело простое: пусть родственники погибшего пойдут к дому мастера, подкараулят там и убьют первого встречного – так будет соблюден закон. Но если они это сделают, пусть сами отвечают за последствия, ибо родственники убитого могут призвать их к ответу за убийство. Это поистине скорее дело богов, чем людей. Больше всех, по-моему, виноват прохожий, который ходит мимо разрушающегося дома, ведь так не поступит ни один разумный человек, если бог этого не пожелает. Поэтому я освобождаю мастера от всякой ответственности и объявляю, что этот человек, который требует от меня правосудия, глуп, раз не проследил за тем, чтобы мастер работал честно, а мастер, обманув его, поступил правильно, ибо глупцов надо обманывать, чтобы они научились на горьком опыте. Так всегда было, и так должно быть.