Сергей Арно - Фредерик Рюйш и его дети [Гид по ранним коллекциям Кунсткамеры] [litres]

Еще десять лет после смерти Петра работал его указ, уроды исправно поступали в Санкт-Петербург. При Екатерине приток уродов и их финансирование постепенно иссякли, и новых уже не поступало. Но основное было сделано – Петербург все уже получил.

Что же касается тайны бальзамирования, о которой велись переговоры Петра Великого и главного слуги Рюйша Гуго, существует предположение, высказанное доктором Бакменстером, что Рюйш якобы открыл секрет Петру Первому, прося держать это в тайне. Но предположение это само по себе абсурдно, как мы видим из писем Рюйша, да и по самому складу его характера он был не склонен к такого рода дорогим подаркам. Поэтому скорее всего Гуго все-таки продал Петру Первому секрет, который просил держать в строгой тайне вплоть до смерти его хозяина, что Петр и выполнил.

Как известно, Петр перед кончиной сообщил переданный секрет своему архиятеру Блюментросту, тот в свою очередь – хранителю библиотеки Академии наук и Кунсткамеры Иоганну Шумахеру. Шумахер передал его доктору Ригеру, который после смерти Рюйша в 1743 году опубликовал его в первом томе Introductio naturalium.

Ригер писал, что Рюйш для консервации разводил спирт на 1/3 водой и перегонял его с некоторым количеством перца. Известный доктор Бер отмечал, что способ консервации в разведенном спирте известен всякому анатому. Следовательно, секрет был открыт, да не тот, и, судя по всему, хитрый Гуго надул российского царя, продав ему известный всем способ консервации трупов, а не бальзамирования. Но к тому времени, когда мошенничество открылось, и Петр Великий, и Фредерик Рюйш, и сам Гуго давно были в могиле.

Сохранилось также письмо Арескина к неизвестному графу д'Озамбре, в котором он писал: «Чтобы избавиться от докучливых просьб одного знатного господина, занимающегося натуральной историею, но совершенного невежды, сообщил ему… выдуманный рецепт жидкости, выдав ее за знаменитый состав Рюйша». Так что много ходило всяких рецептов уникального состава. Но слухи о том, что рецепт бальзамирования все-таки не утерян, оказались устойчивы.

Поздняя весна. Я иду по проспекту Ветеранов мимо своего дома, в котором прожил двадцать пять лет. Удивительно легкое ощущение во всем теле, как будто на меня слабее стала действовать гравитация. Но я понимаю, что это обычное мое состояние, потому что я молод, здоров, беззаботен, у меня все впереди… Навстречу идет мой старый друг Володя, умерший от передозировки наркотиков десять лет назад. Мы останавливаемся, разговариваем с ним о чем-то. Неважно, о чем мы говорим, потому что ничто не имеет сейчас значения: мы молоды и можем с полной уверенностью и жаром говорить обо всем, мы знаем все. К нам подходит Марина. Она в белом платье, она удивительно красивая.

– Это Марина, – говорит Володя. – Ты с ней знаком?

– Нет, – почему-то говорю я и просыпаюсь.

Я лежу в своем кабинете с открытыми глазами. Может быть, я проснулся уже давно, час или два назад… а это было видение. Я не заметил, как открыл глаза, просто ощутил, что лежу с открытыми глазами и смотрю в потолок. Удивительный сон. Как легко было телу в молодости… Так, наверное, легко сейчас Марине, она ведь даже чувствует себя по-другому… Ну почему все так скверно? Я мысленно взял в правую руку молоток, в левую – осиновый колышек и заколотил его себе в середину груди. Стало легче. Я поднялся, оделся и вышел в кухню. Был час дня. На столе лежала записка от Марины, в которой она сообщала, что ненадолго вышла по срочным делам. Интересно, давно? Наверное, с этим рыжим… В душе поднималась темная муть ревности.

Позавтракав, я решил сходить в магазин. Вчера у меня сдохла компьютерная мышка. Обычно, когда роман уже подходит к концу, случаются какие-нибудь неожиданные и неприятные происшествия. Так происходит почти всегда. В прошлый мой роман соседи перерубили проводку, и весь дом в течение суток находился без света, а сейчас вот мышка…

Компьютерный магазин находился в двух остановках, у метро. Запасных ключей на месте не оказалось, значит, Марина и без меня попадет в квартиру. Ничего себе ненадолго вышла! Я уже час назад встал.

День был замечательный: солнце в легкой дымке, ни жарко, ни холодно и как-то очень спокойно. Такая мягкая комфортная погода в Петербурге случается редко. Я неторопливо шел в сторону метро. И думал… думал не о романе – о ней. Размышляя здраво, я понимал, что на днях приедет моя жена, и все вдруг кончится, кончатся странные очаровательные и в то же время мучительные вечера, когда нам хорошо вдвоем… Сейчас было уже не как во сне, сейчас я ощущал себя на свой возраст и на свое умственное развитие. Все, хватит! Как только найдется Маринина мать, всякие отношения нужно прекращать… Но что-то внутри меня не соглашалось, что-то протестовало. А что если бросить все, взять билет на поезд и поехать с Мариной на юг, остановиться в маленьком городке, снять комнату? Купаться при луне, жарить на костре мидий, кататься вдоль побережья на яхте… Да я к ней пальцем не притронусь. Чисто платонические отношения организую, просто быть с ней рядом, обнимать ее за плечи, наблюдая закат солнца, держать ее руку в своих, слышать ее дыхание… Врал я, врал самому себе! Я желал, безумно желал эту девушку, и она желает меня так же, как и я – безумно, без тормозов, и если это еще продлится… Если продлится!.. Эх, если бы это длилось всегда!

Купив мышку и пяток дискет, я вышел из магазина, собираясь направиться домой, как вдруг кто-то окликнул меня по имени и отчеству. Я обернулся, передо мной, держа руки в карманах куртки, стоял рыжеволосый Циркач и с издевкой смотрел мне в глаза.

– Вам что-то от меня нужно? – спросил я недружелюбно.

– Нужно. Я хочу у вас спросить, – он подошел совсем близко ко мне. – Я хочу спросить… – краска ударила ему в лицо, он смутился и замолчал.

– Ну, ну что вы хотите спросить? – раздраженно проговорил я.

– Я хотел спросить… у вас с ней что-нибудь было?

Нужно было для приличия сделать вид, что я не понял, мол, «с кем?», «что вы имеете в виду?». Но я сказал прямо:

– Нет.

– Ваше счастье, – ухмыльнулся молодой человек. Я почему-то посмотрел на его руку, которую он держал в карманах. – Ну послушайте, оставьте ее в покое, иначе я…

– Только не нужно мне угрожать, это бессмысленно, – перебил я.

– Я люблю ее! Понимаете, – воскликнул молодой человек с каким-то отчаянием.

Он вдруг повернулся и решительно зашагал прочь. Я стоял, глядя ему вслед. Боже мой! Зачем, куда я лезу?! Ведь у этих молодых своя жизнь. Зачем мне все это?..

И тут под козырьком летнего палаточного магазинчика я увидел Марину, хотя она стояла спиной, но я сразу узнал ее. Она разговаривала с каким-то мужчиной. Разглядеть его мне не удавалось, они стояли за углом, да я и не старался сделать это, я любовался стройной фигуркой Марины. На ней были фиолетовая курточка и джинсы. Она достала что-то из нагрудного кармана куртки и протянула мужчине. «Должно быть, деньги», – догадался я. И тут собеседник ее на мгновение высунул лицо из-за угла, и мне показалось… Черт знает, что показалось. Я сделал шаг в сторону… Это был Шнур, собственной персоной. В следующую минуту Марина, махнув ему на прощание рукой, повернулась и зашагала к пешеходному переходу.