Михаил Яснов - Рог Роланда и меч Гильома

Еще ниже опустил Карл голову и сказал со скорбью и тоской:

— Сестра моя Берта, выбрал я вам в супруги недостойного рыцаря и гнусного изменника. Предал нас Ганелон, сгубил моих пэров и лучшие мои дружины.

Навернулись слезы на глаза короля, и вскричал он в отчаянии:

— Альда, вы спрашиваете о мертвом! Нет больше Роланда, нет Оливье… Но, если пожелаете, я дам вам в мужья самого богатого и знатного рыцаря из моей свиты!

— Мне странно слышать ваши слова, король! — побледнев, ответила Альда. — Да не допустит Всевышний и его ангелы, чтобы я осталась жить, если нет больше на свете Роланда!

И с этими словами она замертво упала на руки рыдающей Берты.

И вновь пришлось франкам скорбеть и оплакивать еще одну горькую потерю.

Невеселым оказалось возвращение Карла в столицу. И теперь все его мысли были о том, чтобы воздать по заслугам предателю Ганелону. Наконец в Ахен прибыл граф Эмери Нарбоннский.

— Вы одни, граф? — холодно спросил его император. — А где Ганелон?

— Государь, — ответил Эмери, — я встретил изменника по дороге, но он избежал поединка и, воспользовавшись ночной темнотой, похитил моего коня. Теперь он закрылся у себя в замке, пирует со своими друзьями и повелел никого к себе больше не допускать.

— Никого? — зловеще улыбнулся Карл. — Никого, кроме нас с вами, граф!

Великое веселье было в замке Эйи. Пир шел горой, не пустели кубки у разудалых собутыльников графа Ганелона. Юный Эмери и не подозревал, какую долгожданную новость сообщил он Ганелону при их внезапной ночной встрече. Значит, ловушка, расставленная в Ронсевальском ущелье, удалась на славу, и царь Марсилий смог сквитаться с Роландом и Оливье и избавить его, Ганелона, от самых злейших врагов! Вернувшись в замок, собрал коварный граф ближайших родичей — отметить такое важное событие и обдумать, как примириться с Карлом, когда тот вернется наконец в Ахен.

Вдруг дверь отворилась, и в пиршественную залу стремглав вошел император. За ним следовал Эмери Нарбоннский с вооруженными дружинниками. Все в замешательстве повскакали с мест и криками приветствовали своего повелителя. И только Ганелон оставался сидеть — ноги его подкосились, а силы и отвага внезапно покинули изменника.

Карл как ни в чем не бывало подошел к столу и положил руку на плечо хозяина застолья.

— Где Роланд? — спросил король.

— Роланд?.. Я ничего про него не знаю, государь, — ответил побелевший от страха Ганелон.

— Где Роланд? — снова спросил Карл.

— Я слышал… Он погиб в последнем сражении.

— В третий раз спрашиваю тебя, Ганелон: где Роланд? Что ты сделал с моим племянником?

— В третий раз отвечаю вам, государь: я не знаю, что с ним сталось, если он не погиб в недавней битве, как мне о том говорили.

— А разве не ты повинен в его смерти, Ганелон?

— А разве не я, государь, сопровождал вас до той минуты, пока вы не решили поворотить в Ронсевальское ущелье? Я ведь там не был, король! Как я могу быть виновен в гибели Роланда?

— Что ж, Ганелон, тебя не обманули: граф Роланд погиб в последнем сражении. Я даже знаю, кто тебе об этом сказал.

Ганелон не удержался и бросил яростный взгляд на Эмери Нарбоннского.

— Да-да, — сказал король, от которого не укрылся этот взгляд, — и если бы ты был внимательнее и так не дрожал за свою шкуру, то даже в темноте увидел бы Дюрандаль и Олифан Роланда, которые теперь по праву принадлежат графу Эмери — единственному храбрецу, который уцелел в Ронсевальском сражении и рассказал нам о том, как погиб Роланд.

— Я не был в Ронсевале, государь, — глухо повторил Ганелон, — а Эмери был. Откуда вы знаете: может, он поссорился с Роландом и убил его, а теперь сваливает свою вину на меня!

Дюрандаль грозно зазвенел в руках графа Эмери, но король остановил его движением руки.

— Что ж, Ганелон, тогда поклянись, что ты неповинен в смерти Роланда, да придумай клятву понадежней, чтобы ни у кого не осталось сомнений в твоей правоте.

Ганелон возвел глаза к потолку залы и воскликнул:

— Пусть самая большая башня моего замка треснет посредине, если я виновен в смерти моего пасынка!

Не успел изменник произнести эти слова, как раздался ужасающий грохот, посыпались камни и обломки дерева и главная башня замка Эйи разошлась сверху донизу, точно прямо с небес обрушился на нее исполинский меч.

Ганелон упал к ногам короля, моля о пощаде, но король повелел своим дружинникам схватить предателя и учинить над ним суд и расправу.

И вот 31 декабря, на Сильвестров день, собрались в ахенской капелле сеньоры и бароны, которых призвал император Карл вершить суд над изменником Ганелоном.

— Этот Ганелон, — сказал им король, — ходил со мною в испанский край. Погубил он мою двадцатитысячную рать, погубил моего племянника Роланда, славного рыцаря Оливье и храброго архиепископа Турпена. Купили его мавры, за что предал он им славных французских пэров.

— Не стану лгать, — возразил Ганелон, — и не буду скрывать: Роланд лишил меня всех моих сокровищ за что и поплатился. Но это месть, а не гнусная измена!

— Рассудим все по праву, — ответили бароны.

Встал Ганелон в кругу тридцати своих родичей — на вид горд он и смел, вот был бы удалец, бейся в его груди честное сердце! Громким голосом возвестил он суду:

— Да, ходил я в поход с императором, предан был ему и телом, и душой. Однако возненавидел меня граф Роланд и решил погубить — отправил меня на верную смерть к маврам, и только хитростью смог я вырваться от царя Марсилия. При всех я бросил вызов Роланду, при всех я вызвал пэров на открытый бой — я отомстил Роланду, но я не изменял!

— Рассудим все по праву, — снова ответили бароны.

Видит Ганелон, что дело плохо, и говорит своим родичам:

— Помогите же мне, будьте мне оплотом, а то кончу я свои дни на лобном месте, как негодный простолюдин!

И тогда сказал Пинабель, друг его и защитник, отважный да к тому же красноречивый:

— Ничего не бойтесь, граф! Кто хоть слово вымолвит о казни, будет иметь дело с моим мечом!

Испугал судей Пинабель, и молвили они друг другу:

— Пора кончать с этой тяжбой. Роланд мертв, кто сейчас разберет, где правый, а где виноватый. Надо просить Карла, чтобы дал он пощаду Ганелону. Будет граф снова верой и правдой служить королю, а золотом или кровью дела не поправишь!

Так и сказали они императору, а тот в ответ:

— Да вы все такие же предатели, как Ганелон!

Поник он челом, задумался в печали, и тогда подошел к нему граф Эмери Нарбоннский.

— Сеньор, — сказал он королю, — умерьте вашу скорбь. Вы сами вручили мне Роландов Дюрандаль — кому же, как не ему, отомстить за смерть Роланда? Ганелон обрек Роланда на смерть, нарушил свою клятву и презрел свой рыцарский долг. Казни достоин изменник, а не пощады. А если кто из его родичей поеме дать отвод такому приговору, я готов подтвердить свои слова могучим Дюрандалем.