Михаил Яснов - Рог Роланда и меч Гильома

— Вот это дело! — воскликнули бароны.

Тогда встал Пинабель — рослый и отважный воин — и с такой силой снял свою правую перчатку, что окажись кто ненароком под его рукой, не сносить бы несчастному головы.

— Воля ваша, государь, — сказал Пинабель, протягивая перчатку императору, — но я должен вступиться за честь моего родича.

Тогда и граф Эмери протянул королю свою правую перчатку, после чего судьи дозволили поединок, а соперники попросили себе коней и стали облачаться в надежные доспехи. Подвязали шлемы ремнями, на ноги надели шпоры, к поясам привесили мечи — у каждого крепкий щит и острое копье. Вскочили соперники на скакунов и отправились на обширное поле под Ахеном, где уже ждала поединок стотысячная королевская рать.

Разъехались противники в разные концы поля, а потом отпустили поводья и пришпорили коней. Помчались скакуны навстречу друг другу, пригнулись к их шеям всадники и на полном скаку вонзили друг в друга копья. Копье Эмери с металлической лилией на конце пробило щит Пинабеля, взрезало его бронь — от такого удара порвалась подпруга и свалился Пинабель на землю. Но и он не промахнулся — вонзилось его копье в щит Эмери, раздробило его на куски и выбило Эмери из седла на зеленое поле.

Никто не сказал ни слова — только вздох пронесся над стотысячным войском.

Вскочили бойцы на ноги и бросились друг на друга, вытаскивая из ножен могучие мечи. Зазвенели клинки, посыпались искры — до того сильны удары, что, кажется, от каждого содрогается земля и колеблется трава на всем боевом поле.

— Сдавайся, Эмери! — кричит Пинабель. — Стану я тебе верным слугой, отдам тебе все свои владения, только помири Ганелона с Карлом, не дай свершиться неправедному суду!

— Лучше помолчи, Пинабель, — отвечает Эмери. Низко и стыдно уступать тому, кто защищает измену и предательство. Пусть рассудит нас Господь!

— Вот как! — в ярости воскликнул Пинабель и ударил врага в крепкий провансальский шлем. От искр запылали на поле травы, а меч Пинабеля с легкостью расколол на Эмери забрало, поранил графу лоб и правую щеку и до самого живота прорезал панцирь.

Почувствовал Эмери, что заливает ему глаза кровь из раны, собрал силы и ударил могучим Дюрандалем по шлему противника. Не выдержал шлем — треснул пополам, и раскроил Дюрандаль череп непокорному Пинабелю.

И тогда, как на поле брани, закричала стотысячная армия Карла Великого:

— Монжуа!.. Монжуа!..

Подал Карл знак — и вот уже прикручен злодей Ганелон за ноги и за руки к четырем коням. Четыре стража отпустили узды — и на все четыре стороны рванулись с места ретивые кони. Так бесславно погиб изменник, хотя смерть его и не могла искупить невосполнимых потерь императора Карла.

Свершив возмездие, призвал король прелатов и сказал им:

— Привез я с собой из Сарагосы полонянку — была она языческой царицей Брамимондой, а ныне хочет принять крещение, чтобы от вечных мук избавил ее Создатель.

— Назначьте ей воспреемницу, — решили прелаты.

Карл позвал свою сестру Берту и сказал ей с печалью:

— Дорогая сестра, лишились вы и сына, и супруга: погиб Роланд, как герой, на поле брани; казнен Ганелон, как изменник, и нет ему прощения. Знаю ваше горе, но прошу — станьте крестной матерью царице Брамимонде: вы одна из самых знатных дам и добрых христианок в моем королевстве!

— Государь, — ответила Берта, — и в горе я вам повинуюсь: стану царице покровительницей и подругой. Погиб мой сын, и нет мне утешения. Казнен Ганелон, но нет в моем сердце скорби. Никогда он мне не был любимым мужем, потому что всегда любила я только одного избранника. Когда-то я первой призналась ему в любви и сейчас первой прошу, государь: я по-прежнему люблю Милона Англерского, отца Роланда, и по-прежнему хочу быть его верной супругой.

— Сестра, — ответил король, — я виноват перед вами, я лишил вас любимого, я выдал вас насильно за негодяя и изменника. Нет мне прощения… Но вряд ли я смогу исполнить вашу просьбу — я не знаю, где Милон, и опасаюсь, что его уже нет на этом свете…

— Он здесь, государь! — воскликнула Берта. — Все эти годы он жил, как простой селянин, неподалеку от Ахена. Вспомните турнир, на котором вы препоясали мечом юного Роланда. Уже тогда Ганелон таил коварные замыслы: это он подстроил поединок с посланцем султана Абдуррахмана, зная, что этот посланец — Милон Англерский. Он хотел убить Роланда рукой его собственного отца! Роланд узнал об этом, государь, он никогда не мог простить Ганелону такую подлость. Милон Англерский — честный рыцарь и верный ваш вассал. Верните, сударь, его ко двору и подарите мне хотя бы немного радости!

И тогда король призвал к себе Милона и вернул ему все его добро и все его звания. А вскоре был устроен большой свадебный пир, на котором в последний раз помянули с горечью павших баронов и поздравили с радостью Берту и Милона.

В разгаре пиршества подозвал к себе король Эмери Нарбоннского и сказал ему с нежностью:

— Дорогой граф, вы отважно сражались за нашу милую Францию, вы до конца были верны вашему другу Роланду, и к вам по достоинству перешли его Олифан и Дюрандаль. Наступили мирные дни. Отправляйтесь домой, Эмери, — я вам доверяю Нарбонну и мои южные земли. Храните же их от врагов так же отважно, как вы охраняли мой арьергард. И когда войдут в силу ваши сыновья, передайте самому достойному из них рог и меч Роланда. Ступайте. Но на прощанье затрубите в Олифан, чтобы все запомнили его бессмертный голос!

Граф Эмери поднес Олифан к губам — и до самых небес взлетел трубный глас Роландова рога.

Новые лица: Людовик Благочестивый и Тибо Арабский. — Призыв Карла. — «Вижу, что родила я не труса!» — Замыслы Тибо. — Штурм Нарбонны. — Встреча по дороге в Париж. — Пятнистый. — Гильом и Акильян. — Кречет третьей линьки. — На холме и во дворце. — Рубиновый перстень. — Отран и Голиаф. — Засада. — Талисман. — Бернар спешит на помощь. — Выбор принцессы Орабль.

тот самый год, когда произошла битва при Ронсевале, когда были преданы изменником Ганелоном двенадцать французских пэров и двадцатитысячный арьергард во главе с могучим графом Роландом, когда Карл Великий разгромил язычников, взял их столицу Сарагосу и пленил красавицу Брамимонду, когда погибли царь Марсилий и эмир Балиган, когда юный Эмери Нарбоннский за свою отвагу получил из рук короля рог и меч Роланда, а предатель Ганелон был на виду у всех разорван четырьмя лошадьми, — в тот самый год родился у императора Карла наследник, сын Людовик, впоследствии прозванный Благочестивым. Предстояли ему в жизни большие подвиги и большие испытания, а пока что, как это было принято в те времена, отправил его Карл на семь лет воспитываться вдали от дома. Сам же король продолжал свои победные походы во все концы Европы.