Милош Црнянский - Переселение. Том 2

Павел, улыбнувшись, сказал, что в отношении Исаковичей все объясняется просто. Их приняли в австрийскую армию наемниками, когда они были еще совсем молодые и холостые. Женились они в Австрии, и интересовались они тогда не верой, какую исповедуют их невесты, а хороши ли они собой. Каковы они с лица да с заду.

Из-за этих смешанных браков их невзлюбили и православные, и католические монахи. Что же касается митрополита, он ненавидит Исаковичей за то, что они едут в Россию.

Они же испокон веков исповедуют православие.

Кейзерлинг снова зачихал, а потом весело воскликнул:

— Я тоже полагаю: когда речь идет о женщине, то, конечно, главное ее фигура, а не религия. — (Исакович тоже хотел сказать «фигура», но сказал: «Hinter» [12] «зад» (нем.) . .) — Граф засмеялся и сказал: — Счастливого пути!

Кейзерлинг так развеселился, что даже принялся махать Исаковичу руками и полотенцем, которое снял с головы.

Оказалось, посол был совершенно лыс.

Осенью 1752 года в русском посольстве в Вене дела по переселению сербов из Австрии в Россию готовил для Кейзерлинга, как и для Бестужева, первый секретарь Чернёв. Однако переписку посольства с черногорским владыкой Василием вел конференц-секретарь Волков. К нему случайно попало и дело о переселении семьи Исаковичей.

После возвращения Павла в Вену Волков быстро покончил со всеми формальностями, и отъезд Павла был уже вопросом нескольких дней.

Получение паспортов торжественно отпраздновали в доме банкира Копши.

После этого Волков среди офицеров-завсегдатаев трактира «У ангела» приобрел репутацию нового родного отца сербов в Вене. Однако отношения конференц-секретаря с Исаковичем в последние дни резко переменились.

Павел Исакович стал теперь другим человеком. Сгорбился, глаза утратили ясность, говорил он тихо, двигался устало и неожиданно, казалось, без всякой причины взрывался.

Без конца твердил он Волкову, что стыдно двум империям так относиться к офицерам, у которых все бумаги выправлены, стыдно без конца задерживать их, выдумывать проволочки. Почему они должны неделями и месяцами ждать? Ведь все бумаги в порядке.

Волков восклицал: бумаги есть и у австрийцев! Бумага бумагу уничтожает. Нынче и с исправными бумагами можно угодить в тюрьму.

В сентябре проблема переселения сербов стала еще сложнее и запутанней, вмешалась и сама императрица Мария Терезия. Имперская канцелярия попрекала Кейзерлинга сербами. На подмогу был вызван в Вену и митрополит Павел.

Хуже всего было то, что Исакович своими рассказами о Граце и о томящихся в крепости соотечественниках раззадорил еще нескольких офицеров и теперь носился с мыслью уговорить русских помочь десятку офицеров совершить на крепость ночной налет и освободить невинно заключенных.

Волков не знал, что и делать.

Павел утверждал, что эти люди ни в чем не виноваты и посажены в Шлосберг только потому, что вели с русскими переписку, а сейчас русские бросают их на произвол судьбы. Einlass [13] Вход (нем.) . в крепость захватить легко, а освобожденных узников быстро и незаметно поодиночке надо перебросить через Венгрию в русскую миссию в Токае.

Исакович показывал и сделанные им чертежи.

К начальнику тюрьмы, упорно уверял он, можно пробраться легко. В крепостном дворе останутся лишь недвижимые трупы.

Волкову надоели эти разговоры, и он не мог дождаться, когда наконец этот офицер уедет из Вены.

— Русский посол, — говорил он, — располагает другими средствами помочь тем, кто страдает из-за России.

Пусть капитана это не тревожит.

Тем паче, что его план безумен и обречен на провал.

— Вы хотите захватить крепость с помощью одних сабель, забывая о царице боя — артиллерии, не зная фортификации. Подняли бы только тревогу. И были бы перебиты на первом же мосту. Кстати, мосты на ночь поднимаются. А в первом же дворе попали бы под перекрестный огонь.

Приходя за бумагами или для того, чтобы договориться о дне отъезда, Исакович каждый раз снова заводил речь о своем плане. Он-де вдов, после себя сирот не оставит, ему умереть не жалко. А в трактире «У ангела» легче легкого найти еще девятерых на такое предприятие.

Дерзко улыбаясь, Исакович твердил, что, может, он и не разбирается в фортификации и не знает, что такое анфиладный огонь, но, будучи в армии, кое-что слышал и видел. Знает он, например, что стража в Турции никогда не спит, а в Австрии спит. Знает, что пруссаки всегда закрывают ворота на запор, а в Австрии об этом часто забывают. Недаром во время войн, на которых и он был, нескольких австрийских генералов повесили за капитуляцию.

— Ваше благородие, — продолжал Павел, — видно, не знает, что такое петарда. Петарда в умелых руках отворяет любую дверь, любой проход. Десятеро людей с петардами при внезапном налете наверняка освободят заключенных.

Волков же сердито повторял, что капитан не знает Einlass в Граце. Крепость только с виду кажется незащищенной, но там все приспособлено для перекрестного огня, через который еще никому не удавалось пройти. Капитан слишком самонадеян. Более самонадеянных офицеров, чем сербские, он в жизни своей не встречал.

— Попытаюсь объяснить вашему благородию, в чем тут дело, — заметил Исакович, поглаживая ус. — Говорит ли вам что-нибудь имя Ивана Текелии? Слыхали вы о нем что-нибудь? Нет? Но зато вы, конечно, много слышали о замечательном полководце принце Евгении Савойском. Его знает вся Европа! Вашему благородию, разумеется, известно, что он спас Европу от нашествия турок. Спас Вену! Захватил Белград! Едва не прорвался к Стамбулу! Вы, естественно, знаете, как наголову разбил Савойский турецкую армию у Сенты.

Но наверняка ничего не слышали об Иване Текелии! Принц оттеснил турецкие войска за пределы Венгрии, казалось, вот-вот он прогонит их в Азию, как вдруг у Сенты дело застопорилось.

Турки опередили его, подошли к Тисе, заняли Темишварский Банат, и Турция в мгновенье ока была спасена. И могла спокойно ждать продолжения военных действий. Между разъяренными австрийскими генералами со страусовыми перьями на шляпах и турецкой армией с шумом протекала разлившаяся Тиса, окруженная бесконечными заводями, болотами и трясинами. Дальше ходу не было. Принц остановился. Днем и ночью заседал Военный совет. Наконец решили ждать. Никто не знал, что принесет будущее, что ждет их в наступающем году.

Иван Текелия, возглавлявший сербскую конницу, был другого мнения. Он предложил перейти Тису, перебраться через болота ночью при свете звезд. Со своей кавалерией он двинулся впереди австрийских войск и провел, сверяясь по звездам, через море воды и грязи всю армию.