Жан-Кристоф Руфин - Большое Сердце [litres]

– Просто великолепно! Но какое отношение это имеет ко мне, кроме вопроса о мире, важность которого я понимаю?

– Сир, этот торговый дом – ваш. Даруйте ему ваше покровительство, и он охватит все королевство. Тому, что мы делаем в малом масштабе, вы дадите возможность развернуться во всю ширь.

Король чихнул и отер нос рукавом. Глаза его посверкивали, но я не понимал, связано ли это с мыслью о грядущих прибылях или же он зло насмехается надо мной.

– В общем и целом вы предлагаете мне стать вашим компаньоном?

– Нет, сир, я стремлюсь лишь к тому, чтобы вы, ваше величество, могли обойтись без войны.

Довод сработал. Я понял это по тени, что заволокла на какое-то мгновение его взгляд. Король лучше, чем кто-либо, понимал, что несет с собой война. Ведь налог, которым Карл обложил феодалов и города, входившие в королевский домен, и который те выплачивали крайне неохотно, шел именно на ведение войны. Но король понимал и то, во что ему обойдется мир. Без этих исключительных финансовых вливаний в его распоряжении оставались немногие ресурсы, тем более что, провозгласив себя королем, он – дабы угодить принцам крови и обязать их сражаться на его стороне – решил упразднить налоги. Король столкнулся с ужасающей дилеммой: или бесконечная война, или бедность. И тут вдруг я открываю ему, что существует иной источник наживы: прибыль, которую даст коммерция. До сих пор торговля приносила прибыль лишь в виде пошлин, что погоды не делало. Я же предлагал задействовать в этом процессе государство, контролировать коммерцию, расширить ее и даже самому в нее включиться. Тот механизм, который смастерили мы с Жаном и Гильомом, не должен был оставаться нашей собственностью. Я видел в нем зародыш организации, подвластной королю, организации, которую он наделит могуществом. Принципы моего предложения были ясны, но оставалось еще много такого, что требовало уточнения. Как обеспечить связь между государем и этим механизмом? Кто будет управлять этой коммерческой сетью? Как будет распределяться прибыль между привлеченными к делу посредниками?

В воцарившемся молчании Карл, как мне показалось, мысленно оценивал все эти трудности и, вероятно, продумывал перечень вопросов, которые предстояло решить. На лице короля появилось несчастное выражение – как всегда, когда проблема представлялась ему сложной или когда для достижения цели нужна была чья-то помощь. Черты его обмякли, а глаза, казалось, начали слегка косить. Он ссутулился, сложил ладони кончиками пальцев, и его костлявые руки уподобились двум паукам. Эта маска слабости, неуверенности и страдания неминуемо смущала собеседника. Вот и я, простофиля, ринулся ему на помощь.

– Знайте, сир, что я отдам все силы этому предприятию, если ваше величество сочтет возможным принять в нем участие! – пылко заверил я.

Король опустил веки в знак понимания, а может, его просто сморила усталость. Внезапно он сменил тему:

– Судя по тому, что мне говорили, вы желаете опять стать моим монетчиком?

Должно быть, Раван упомянул об этом, испрашивая для меня аудиенцию. Само по себе это было недурно, но по сравнению с открывавшимися грандиозными перспективами не имело большого значения. Мне хотелось уйти от ответа на этот вопрос, но я почувствовал, что король не станет продолжать разговор о торговом доме. В таком случае нужно было хоть чего-нибудь добиться.

– Именно так, сир!

– Этот пост сопряжен с немалыми доходами, особенно если исполнять ваши обязанности так, как это имело место прежде.

– Сир, поверьте, я сожалею…

Он устало махнул рукой со скрюченными пальцами:

– Важно то, как именно распорядиться прибылью, не правда ли? Не сомневаюсь, что на сей раз вы будете осмотрительнее.

Формально это был намек, но намек предельно ясный.

– Ваше величество, вы можете положиться на меня.

В знак подтверждения своих слов я склонил голову. В этот момент король встал.

– Спокойной ночи, мессир Кёр, – молвил он, бросив на меня последний взгляд перед тем, как скользнуть во тьму.

Король выглядел опустошенным. В громадной темной зале его силуэт казался крошечным, он будто съежился.

Мне стало грустно, словно я расстался с другом. Когда я вернулся домой, в грязно-серой мгле прорезался луч рассвета.

Эта встреча оставила меня в недоумении. Когда Масэ спросила, как все прошло, я не знал, что ответить. Я без конца перебирал в уме все то, что было сказано, и сотни раз упрекал себя. Было ясно, что я говорил слишком отвлеченно, слишком страстно и, главное, слишком прямолинейно. Король явно ощутил досаду, выслушивая мои поучения. Но больше всего меня огорчало то, что в итоге мы ни к чему не пришли: государь внезапно почувствовал усталость и так и не сказал, что он думает о моих проектах.

Все эти тревоги тем не менее уравновешивались несколькими обнадеживающими фактами. Прежде всего, король принял меня с глазу на глаз, что случалось крайне редко. На нашей встрече не было придворных, которые обычно сопровождали короля и отвечали вместо него. Появляясь на публике вместе с ними, государь, по обыкновению, держался незаметно, почти робко. Странные манеры выставляли его в дурном свете. Он редко выдвигал какие-то идеи, соглашаясь с тем, что высказывали его советники. Поскольку их советы зачастую бывали противоречивыми, за Карлом закрепилась досадная репутация человека нерешительного. Его считали подверженным чужим влияниям, слабым, и если говорить начистоту, то мало кто считал, что он правит сам. Мне же открылось совсем иное лицо – его собственное, он говорил о своих сомнениях, о волновавших его вопросах, о внутренних колебаниях по поводу различных событий. Я запомнил этот урок и впоследствии никогда не позволял себе рассматривать Карла как марионетку. Благоприятные сведения, хоть их и непросто было истолковать, пришли от Равана. Несколько недель спустя он рассказал мне, что король долго расспрашивал его обо мне, прежде чем назначить аудиенцию. Ныне, зная государя, я прекрасно понимаю, что было у него на уме. Подчинение окружавшим его придворным кланам могло сравниться разве что с той решимостью, с какой он подвергал опале фаворитов и лишал доверия тех, кто злоупотреблял его расположением. Готовя полную перемену курса, Карл наблюдал. Ему были любопытны новые люди, и он, в глубокой тайне, подвергал их испытанию. Откровенность Равана позволила мне надеяться, что и со мной все обстоит так же. Но шли дни, потом месяцы, а ничего не менялось. Я решил, что не прошел испытание. Вспоминая ту ночную встречу, я осыпал себя упреками, будучи уверен, что несу полную ответственность за этот провал.

К счастью, необходимость разворачивать наше дело требовала сосредоточения всех моих сил, и у меня не оставалось времени снова и снова переживать свои ошибки. Жан слал мне донесения с людьми из своей шайки, а Гильом организовал настоящую частную почту между Монпелье и Буржем. Не пренебрегая дополнительной выгодой, он сделал ее действительно доходной, согласившись доставлять пакеты для богатых клиентов из Лангедока.