Павел Загребельный - Роксолана. Великолепный век султана Сулеймана

Тысячи раз представляла себе Роксолана свою смерть, когда за вратами сераля зверствовали янычары, прижимала к груди крохотных своих детей, умирала вместе с ними, только теперь познав истинный ужас.

И когда уцелела, воскресла, родилась вновь, то родилась уже не Хюррем, а только хасеки и Роксоланой. Должна была занять в своем времени место не какое-нибудь, а высокое. Не страшась сияния гениев, не склоняя головы перед могуществом повелителей века, один из которых хвастал, что в его владениях никогда не заходит солнце, а другой, которого должна была любить, ненавидя, и ненавидеть, любя, прозван был за свои великие победы над миром Великолепным. А еще ведь были в те времена и женщины, побуждающие к состязанию красотой, умом, несокрушимостью воли, врожденным даром.

Даже в страшном мусульманском мире промелькнула неугасимой звездой поэтесса Михри-хатун, которую называли солнцем среди женщин. Родилась и жила она в Амасье, не захотела стать рабыней ни в чьем гареме, исповедовала свободную любовь, сама выбирала любовников при дворе шахзаде Ахмеда, погибшего впоследствии от руки своего жестокого брата Селима. Удивительная женщина! Поднялась над миллионами рабынь, воспевала свободную и вольную любовь, мечтала о мужчине, готовом пожертвовать даже жизнью ради любви:

Поэтесса не скрывала своих увлечений. Имена ее любовников становились известны всем: законник Муайед-заде, поэт Гувахи, сын поэта Синана-паши, Искандер Челеби. Этой необыкновенной женщины боялись даже такие талантливые люди, как поэт Иса Неджати. Жизнь царедворца научила его осторожности и предусмотрительности в выборе друзей и в проявлении симпатии, а тут вдруг какая-то неистовая женщина, бросившая вызов миру ислама, пишет назире на его поэзии! Обиду и злость он вылил в обращении к Михри-хатун:

Могла ли эта женщина обращать внимание на чьи бы то ни было запугивания? Страсть была для нее превыше всего, она жила страстью и ради страсти. Когда Искандер Челеби бросил ее, поэтесса послала ему вслед строки:

Словно бы перекликаясь с Михри-хатун, отзывалась из-за моря венецианка Гаспара Стампа, умершая преждевременно от безнадежной любви к графу Коллальтино ди Коллальто. И хоть Гаспару Стампа приравнивали даже к Петрарке, но какая же страдальческая ее муза рядом с бунтарской Михри:

Хюррем тоже писала стихи. Бились в ее душе тысячи песен, стояла над бездной, заглядывая туда, теперь могла заглянуть и на небо. Для Европы вельможная женщина-литератор была в те времена явлением обычным. Сестра короля Франции Франциска Первого Маргарита Наваррская своим «Гептамероном» навеки вошла в литературу. Стихи шотландской королевы Марии Стюарт, полные любовной страсти к графу Босуэллу, были использованы для обвинения ее в заговоре и убийстве законного мужа. Виттория Колонна, дочь великого коннетабля королевства Неаполитанского, благодаря своим стихам сблизилась с самим Микеланджело, а правительница небольшого Корреджио Вероника Гамбара тонкой лестью в своих стихах завоевала благосклонность папы Климента и императора Карла. Но то уже было при европейских дворах, где женщины если еще и не благоденствовали, то уже начинали царствовать, где становились всемогущими регентшами престола, как Екатерина Медичи во Франции, а то и королевами, как дочь Генриха VIII английского Елизавета. В мире ислама такая женщина могла вызвать даже не удивление, а осуждение и проклятие. Может, Роксолана была первой из османских султанш, которая отважилась писать стихи? Ну и что же? Не боялась ничего и никого, несмелые ее стихи, единственным читателем коих предполагался султан, были как бы испытанием для их любви. Каждый день посылала Сулейману в Эдирне коротенькие письма, в которых жаловалась на разлуку и одиночество.

Сочиняла стихи о своем султане:

Между бездной и небесами была земля, и на той земле надо было утвердиться. Поначалу уверена была: детьми! Родить султану сыновей, дать наследников, стать их матерью, матерью этого чужого и враждебного трона. Как королева Бона, родившая польскому королю Сигизмунду сына Сигизмунда-Августа, как Елена Глинская, давшая московскому великому князю Василию Ивановичу сына Ивана, который впоследствии станет знаменитым царем Иваном Грозным.

Елену Глинскую великий князь московский Василий взял себе в жены, прожив двадцать один год с бездетной Соломией Сабуровой и отправив ее в конце концов в монастырь. Моложе Василия на двадцать пять лет, дочь литовского князя Елена быстро прибрала к рукам старого правителя. Заставила его, нарушая обычаи, сбрить бороду, отстраняла от двора и заключала в темницы родовитых бояр, после смерти Василия, став правительницей при малолетнем Иване, позорила царское ложе с боярином Овчиной; младшего брата Василия, Андрея Старицкого, велела бросить в тюрьму, надев на него железную шапку. Даже дядю своего Михаила Глинского сгноила в темнице, словно бы мстила за попранную свою молодость. Кажется, и умерла вскоре после этого не своей смертью, а отравленная подкупленными людьми, как это водилось в те времена, по крайней мере, такого мнения придерживался посол австрийского императора Фердинанда Сигизмунд Герберштейн, посетивший Стамбул после того, как дважды побывал в Москве.