Селим Ялкут - Львовский пейзаж с близкого расстояния

Никулеску поздравил товарища с боевым крещением, на этот пост всегда были желающие. Вернулись в казарму, передохнули, не засыпая, и тот же невозмутимый майор провел их к знакомой двери. Только местами поменял. Теперь там внутри было тихо. В восемь утра дверь отворилась и явилось Его Величество. В халате. Здравствуйте, господа гвардейцы. Как ночь? Спокойно? Так точно, спокойно. И король важно проследовал мимо. Наверно, поздороваться с мамой.

Через три месяца Гольдфрухта вернули из гвардии к себе в полк. Отец немного постарался, но, главное, к национальному воспросу в гвардии стали относиться строже и Гольдфрухта не удерживали. Ему выдали гвардейскую форму. В родном городе офицеры — старшие по званию, не рассмотрев, как следует, первыми отдавали честь. Такая форма была шикарная.

Война в Польше. К тому времени у Гольдфрухта была серьезная любовь. Невинная девочка Эдит Райфер. Отец — адвокат, председатель Еврейской общины в Черновцах, эрудированный человек. Общественный деятель. Торговал лесом. Адвокатура и торговля — друг другу не мешали. Ходил Гольдфрухт к своей избраннице в форме, румынская форма была очень красива. Он служил в полку, но жил дома. Говорили о женитьбе.

Командир полка по имени Козма был хорошим знакомым отца и отнесся к вернувшемуся из гвардии офицеру милостиво. Отправил Гольдфрухта в отпуск на месяц. Тут началась война Германии с Польшей. Румыния в войне не участвовала, но польская граница с Буковиной была недалеко. В Румынии объявили мобилизацию, Гольдфрухта перевели в казарму, он стал офицером связи между Восьмой дивизией (командир Димитриу) и своим полком, возил приказы. Гольдфрухт отлично управлялся с любым транспортом, и представлял идеальный тип порученца.

Немцы продвигались, Советский Союз вступил в войну, бомбили где-то недалеко. Польское правительство отходило в сторону Румынии по маршруту Варшава-Львов-Черновцы. Как-то раз собрали человек тридцать из разных полков, и Гольдфрухта среди них, одели в какую-то непонятную форму, шаровары, как у скаутов, посадили на мотоциклы. Выдали чешские автоматы, тогда они были в новинку. Получили задание: выдвинуться через границу в направлении Станислава (нынешний Ивано-Франковск), замаскироваться вдоль дороги, дождаться поляков, сопровождать и перевести в целости через румынскую границу. Опасались грабежей и украинских партизан, которые нападали на поляков с тыла. Километрах в двадцати от Станислава группа рассредоточилась, люди, как ехали, по трое, укрылись в кустарнике, стали ждать. Дорога была забита беженцами, летали самолеты, чаще немецкие, но были и советские, стреляли те и другие, но немцы еще и бомбили. Попали в расположение Гольдфрухта, один погибший, у другого осколок в ноге, мотоцикл разбит. Сам Гольдфрухт уцелел. И тут показалась колонна. Впереди два грузовика с охраной, потом три большие черные машины. Проехали. Нужно было думать, как выбираться самим. Гольдфрухт встал на дороге с автоматом, стал ждать. Машина вскоре появилась. Фольксваген, совсем новый, будто только из магазина. Водитель и больше никого — мужчина лет сорока, полувоенного вида. Свободно говорил по-немецки, но, видно, поляк. Ему нужно в Румынию. Втащили в машину раненого и поехали. Тут же кончился бензин. С автоматом в руках эту проблему быстро удалось решить. Гольдфрухт за рулем, поляк рядом. Пограничники остановили, с документами Фрица проехали беспрепятственно. Владельцу машины здорово повезло, Гольдфрухт так и не узнал, кто такой и откуда. Он не интересовался, а поляк молчал. Всех, кто в эти дни переходил границу, интернировали в Черновцах на стадионе, румынский нейтралитет отличался по отношению к немцам большой доброжелательностью. Сдали раненого, поляк предложил купить машину. За две тысячи лей. Очень недорого, Гольдфрухт тут же заплатил. Добавил сверху, поляк подарил ему пистолет Вальтер, из-за оружия у него могли быть неприятности. Гольдфрухт подвез нового знакомого до вокзала, оттуда отправился на дачу, спрятать пока машину. Спустя два дня вернулся, ее уже не было. Наверно, сторож засек, или кто-то еще, факт тот, что машину украли.

Все, кто принимал участие в этой операции, были награждены польскими военными крестами. И Гольдфрухт в том числе.

С Эдит Райфер кончилось ничем. Они переехали в Бухарест, а сразу после войны переселились в Израиль. Ее отец был важным человеком в Тель-Авивском горсовете, чуть ли не председателем. В Израиле Эдит вышла замуж, родила троих детей. Потом жила в Лондоне, Гольдфрухт, когда гостил в Израиле, навел справки. Хотел связаться, но передумал. Зачем?

Армейские неприятности. Гольдфрухт служил командиром отделения 4-й батареи 17-го артиллерийского полка. Командиром батареи был Пикуляк — украинец, значившийся теперь румыном. Украинец в тогдашней румынской армии не мог быть офицером Еврей пока еще мог, а украинец — нет. Впрочем, ко времени этих событий к евреям отношение сильно изменилось в худшую сторону. Гольдфрухт это на себе почувствовал. Пикуляк был лейтенантом в капитанской, по нашим представлениям, должности. Батарея была из четырех пушек, на каждую пушку полагалось по отделению. Пушку тащили шесть лошадей, в два ряда, в переднем ряду на лошадях сидели солдаты. Такая была техника.

Как и многие офицеры, Гольдфрухт жил дома. Если после службы офицеров оставляли в казарме, знали, что-то готовится. Гольдфрухт ночевал тогда вместе с солдатами. В четыре утра начались маневры. Оседлали лошадей, выдвинулись на границу. Дело было где-то в районе Хотина. На другом берегу Днестра был Советский Союз, который называли просто Россией. Румынский берег — высокий, советский — пониже, видно далеко. Из советских сел через репродуктор неслась музыка, настроение казалось бодрым. Вообще, с румынского берега жизнь в Союзе выглядела достаточно праздничной, по крайней мере, на первый, поверхностный взгляд. Более основательно Гольдфрухт не интересовался и не вникал. В Черновцах был свой европейский мир, здесь были его интересы, местная буржуазия на восток не оглядывалась.

Изнурительный марш продолжался два дня. Шли вдоль виноградников богатейшего местного помещика графа Деласкала. В тогдашней Бесарабии вино было дешевле воды, ведро вина стоило одну лею, а воды — три. Во время марша Гольдфрут страдал, ночи были холодными, солдаты спали под армейскими одеялами, а его поход застал в одной шинели. На третью ночь пошел дождь. Он откочевал в сторонку, нашел укрытие, и так крепко заснул, что открыл глаза, когда полк снялся и ушел вперед. Гольдфрухт в шинели бежал по раскисшему от дождя полю, догонял своих. Батарея становилась на позиции для стрельбы. Пикуляк набросился на него, а Гольдфрухт — на солдат, с ними у него были хорошие отношения, почему не нашли. Те оправдывались, искали в темноте, кричать нельзя. Приказано было немедленно выступать, досыпали в седлах, пока командир догонял. В отделении у Гольдфрухта все ездовые были украинцы.