Геннадий Дмитриев - Тайна портрета неизвестной дамы

За всю ночь инквизитор не сомкнул глаз, а наутро пошел в женский монастырь, где под именем сестры Анны томилась в заточении мать Розалины Луара и попросил настоятельницу монастыря проводить его в келью монахини и оставить одних. Он рассказал о том, что произошло, не упоминая подробностей, а именно, ни обстоятельств знакомства с некой молодой особой, ни имени ее. Сестра Анна, выслушав его рассказ, ответила:

— Вы должны быть счастливы, ваше преосвященство, ведь Вас посетила любовь.

— Любовь к Господу сильнее земной любви, почему же земная любовь приносит мне столько страданий? Можешь ли ты избавить меня от них?

— Любовь к Господу не может стать помехой любви земной, избавить от любви я не могу, да и к чему избавляться от благодати Божьей? Бог — есть любовь, так говорил Иисус, — ответила сестра Анна.

— Но жизнь моя посвящена Господу, и в сердце моем не может быть места для земной любви, она терзает меня и не дает исполнять свой долг.

— Любовь превыше долга, она превыше всего, можно оставить службу и вернуться в мир, следуя за своей любовью. Но можно и сохранить любовь в своем сердце, продолжая выполнять долг, если воспринимать ее не как страдание, а как благодать Божью.

— И ты ничем не можешь мне помочь?! — гневно сверкнул глазами инквизитор.

— Не могу, — тихо сказала монахиня, опустив глаза.

— Но ведь помогала же ты отцу Филиппу! — воскликнул он.

— Я избавляла его от проклятия, но от любви избавить я не могу, над любовью никто не властен, кроме Господа.

— Как знаешь, — с угрозой в голосе произнес инквизитор и вышел из кельи.

Когда дверь за инквизитором закрылась, бедная Луара в изнеможении опустилась на пол, чувство тревоги заполнило ее душу, не хватало воздуха, тесное пространство кельи давило, чувство опасности пронизывало, не знала она, не могла знать, что предмет любви этого страшного человека — ее дочь, но те невидимые нити, которые связывают близких людей, поведали ей о беде, страшной, неминуемой.

Когда замок виконта вновь посетил инквизитор, приехав один, верхом, в обычном наряде дворянина, Рене де Ламбер был изумлен и растерян, он не знал, как себя вести, что означает этот неожиданный визит и столь необычное одеяние для священника? Но принял его достойно, как требует того этикет. Маска непроницаемости, казалось, была снята с лица его преосвященства вместе с мрачной сутаной, виконт был, пожалуй, одним из немногих, а возможно, и единственным, увидевшим улыбку на лице человека, одно имя которого приводило в священный трепет любого, даже самого истинного католика.

Он непринужденно говорил с виконтом о политике, об искусстве, о различных сортах роз и тонкостям ухода за ними, ни разу не коснувшись вопросов религии и церкви.

— Я привез Вам «Звезду востока», — сообщил он виконту, — думаю, она займет достойное место в Вашем розарии.

— Я благодарен Вам, ваше преосвященство, — ответил виконт, склонив голову.

— Можно без титулов, — сказал инквизитор, слегка улыбнувшись, — я ведь приехал к Вам как частное лицо.

После обеда он попросил Розалину показать ему сад, а когда виконт собрался было сопровождать их, ему:

— А Вы тем временем подыщите в розарии место для «Звезды востока», я хотел бы увидеть, как впишется она в общую картину.

Таким образом, ему удалось остаться с Розалиной наедине, найдя причину, казавшуюся вполне естественной, виконт же, заподозрив недоброе, не посмел возразить гостю, уступив его просьбе, которая была равносильна приказу.

Когда Розалина с инквизитором шли по аллее сада, меж ними возникло напряженное молчание, Розалина не знала о чем говорить с высоким гостем, опасаясь затронуть тему нежелательную, инквизитор же, утомленный своим поведением, ему не свойственным, не имея опыта общения с представительницами противоположного пола, кроме допросов ведьм, также шел молча.

Не зная как объясниться, он высказал свои чувства с привычным ему осознанием собственного превосходства:

— Я явился сюда, чтобы предложить Вам, как говорят рыцари, свою руку и сердце, думаю, у Вас нет причин отказать мне.

Розалина остановилась, пораженная его внезапным признанием, она молча глядела на инквизитора взглядом полным недоумения и страха.

— Что же Вы молчите? Вам нечего мне ответить? — спросил он.

— Что же я могу Вам ответить? — со слезами на глазах сказала она. — Ведь Ваш сан…

— Мой сан? — перебил ее инквизитор. — Я могу оставить должность и жить как обычный дворянин.

— Вы… пойдете на это ради меня, ваше преосвященство? — произнесла она тихо, прижав руку к груди.

— Да, ради Вас, — инквизитор сам не верил в то, что он говорил, как может он ради женщины, пусть даже внешне приятной наружности, оставить должность, которая не только приближает его к Богу, но и дает неограниченную власть над людьми? Он не представлял, что предпримет в следующую минуту, если Розалина вдруг согласится с его предложением и, получив отказ, испытал облегчение. Он знал, что теперь употребит всю свою власть на то, чтобы овладеть этой гордой девушкой.

— Чем же Вы мотивируете свой отказ? — спросил он тоном, от которого у Розалины похолодело все внутри.

— Я помолвлена, когда мой суженый вернется из дальнего путешествия, мы повенчаемся, — ответила она.

— Ваша помолвка освящена в церкви?

— Нет, ваше преосвященство, но он подарил мне кольцо, отец мой благословил нас.

— Значит помолвка не действительна. Куда уехал Ваш суженый? На долго? Он рыцарь? — спросил он тоном, каким задавал вопросы на суде.

— Нет, он не рыцарь, он художник, уехал писать картины тех мест, где когда-то произошли значительные события, вернется он через год, а может и дольше продлится его путешествие, большего я сказать не могу.

— Даже имя его Вы мне не скажете?

— Нет, ваше преосвященство, — тихо, но твердо ответила Розалина.

— Впрочем, это и не важно, — ответил инквизитор. — А если он не вернется, если погибнет в дальних краях? Что тогда?

Розалина не ответила, она молча стояла, глядя мимо его преосвященства.

— Мы одни, — продолжал он, — надеюсь, у Вас хватит ума сообразить, что об этом разговоре никто не должен узнать.

С этими словами он повернулся и ушел, потребовал у слуги свою лошадь, и уехал, не попрощавшись с виконтом.

Когда Розалина, несмотря на предупреждение инквизитора, рассказала отцу об их разговоре, виконт понял, какая страшная беда нависла над их семьей.

— Тебе нужно уехать отсюда, — сказал он дочери, — инквизитор не оставит тебя в покое, но во всей Фландрии, Франции, да и во всей Европе не найдется места, где бы он не смог отыскать тебя. У меня есть кузен, он живет на Руси, я отправлю тебя к нему, я напишу ему, а пока придет ответ, поживешь в деревне.