Владимир Стрельцов - Приговоренные ко тьме

Людовик издал жалкий, пронзительный крик ведомого на убой поросенка. Монахи усилили громкость своих глоток, дабы заглушить императора, а палачи занялись своим делом. Двое стояли сзади Людовика и держали открытыми его глаза, двое других деловито меняли друг друга, поднося к глазам императора раскаленные стержни. Замолчавший было император вновь начал пронзительно жалобно скулить и просить о пощаде. Шепот жалости прошелестел и в толпе собравшихся. Даже в столь жестокий век, когда зрелище казни было столь же обычным делом, каким для нас сейчас является футбольный матч, сердца людей не могли очерстветь настолько, чтобы не сострадать в такие минуты несчастной жертве.

Беренгарий в компании с Адальбертом и Иоанном наблюдал за экзекуцией с небольшого, срочно возведенного деревянного помоста. Фриулец внимательно следил за процедурой, пока его не отвлек Адальберт.

— Ваше высочество, благородный король! С письма, в котором Людовик отрекся от императорского престола, надлежит сделать копии. Или хотя бы копию. Для направления в Рим.

Беренгарий с хитрым прищуром внимательно оглядел съежившегося под этим взглядом Адальберта.

— Благородный граф! Это письмо будет существовать в одном-единственном экземпляре до конца дней моих. Людовик останется императором не с разрешения папы Сергия, не с вашего разрешения, а благодаря милости Господа и вашего покорного слуги. Довольно и того, что о существовании этого письма знает Людовик, знаете вы, а от вас, стало быть, узнает папа Сергий. Это даст мне гарантии того, что, пока жив Людовик, никто, кроме меня, не сможет претендовать на императорскую корону. Это даст мне гарантии того, что ни один бургундский родственник Людовика не осмелится попытать счастья взять за него реванш. Это даст мне гарантии того, что, пока живы я и Людовик, ни один папа римский не решится пригласить из далеких земель нового претендента на корону Карла Великого. Вам нужны еще пояснения?

Адальберт, имевший все основания быть причисленным к «бургундским родственникам» Людовика, только отрицательно покачал головой, потрясенный услышанным.

— Скажите только, мой король… Это ваша идея?

— Увы, Господь одним дарит корону, а другим светлый разум, — улыбнулся Беренгарий. Иоанн внимательно слушал их разговор.

— Этот светлый разум пришел из Болоньи? — спросил Адальберт.

— Нет, сиятельный граф. Этот разум здравствует и процветает в Вечном городе. Коварный и божественный!

— Вот как? Признаться, только у одного человека в Риме я знаю присутствие такого разума. Только один человек умеет строить такие комбинации. Говорите, «коварный и божественный»? Ну да, кто же еще?! Да, она не носит никакой короны, но, Господи святый, какая великая и страшная королева могла бы получиться из нее! Подумать только, этот бес в тунике опять спутала нам все планы, эта…

— Благородный граф, в моем присутствии я не потерплю ни одного плохого слова о той, о ком вы начали говорить! — ледяным тоном произнес епископ Болонский, — В противном случае вы будете вызваны на поединок, в котором у вас на успех будет еще меньше шансов, чем у бедного Людовика еще раз увидеть цвет неба.

Адальберт замолчал, его душа была переполнена горьким коктейлем пережитой неудачи и расстройством от бездарно потраченных средств, в который теперь ядовитой желчной струей добавилась ревность отвергнутого любовника. Пустыми и равнодушными глазами он уставился на середину крепостного двора, где под насмешки оборванной черни для короля Нижней Бургундии и Прованса, императора из династии Каролингов Людовика Третьего медленно, как уходящее за горизонт солнце, навсегда угасал видимый мир.

Конец второй книги

* * * * * * *

Kyrie Eleison. Мать и дочь. Выживая — выживай!

«Нет, он, конечно, не воспользуется ее положением… ведь он священник… он давал клятву соблюдать целибат, он папа римский и наместник самого Апостола на земле, его положение, его роль обязывают его быть выше всех этих дьявольских искушений. Он… он всего лишь ненадолго посмотрит на нее… спящую… насладится красотой, на которую только способна природа и Творец ее… ведь никогда более ему уже не суждено будет увидеть подобное… никогда… никогда…»

Kyrie Eleison. Примеривать короны желающих полно

«Вы знаете, мне порой кажется, что величие тех событий заключалось как раз в том, что ничего необыкновенного в тот день для жителей Иерусалима не происходило. Был обычный весенний день, люди шли в город на предстоящий праздник, все было настолько привычно и обыденно, и казнь строптивца вместе с двумя ворами вполне вписывалась в каждодневный ритм иудейской столицы… Быть может, в этой будничности скрывается особый смысл, быть может, эти события должны служить напоминанием всякий раз, когда власть и толпа принимаются решать судьбу любого ближнего своего. Обрекая человека на смерть, власть и толпа всегда должны помнить, что когда-то их предки так же с легкостью пролили бесценную кровь Сына Божьего, видя в нем лишь бродягу, оскорблявшего их веру и нравы своими дерзкими речами».

Kyrie Eleison. Низвергая сильных и вознося смиренных

«Да, я не ангел, да, я блудница, но я никогда и не скрывала это и уж тем более не прикрывалась Святым Писанием и сутаной священника. Дьявол тоже знает Писание, но будучи лжив, лживо его толкует, используя для погибели, а не для спасения. Господь будет судить меня и будет страшен суд Его, но я боюсь даже предположить, каким будет Высшее наказание для тех, кто в храме Божьем творил прелюбодейство, не снимая тиары, и величал себя при этом Его Святейшеством! И это ты называешь любовью?»

Benedicamus Domino — стих, завершающий мессу.

Benedictus qui venit in nomine Domini — «Благословен Грядущий во имя Господне» (лат.) — строка из древнего христианского гимна Sanctus.

Castel Sant’Angelo — Замок Святого Ангела (мавзолей (башня) Адриана, тюрьма Теодориха, Печальный замок, Башня Кресченция) — римский памятник на берегу Тибра, рядом с Ватиканом. Построен в середине 2 века как мавзолей для погребения императора Адриана. В настоящий момент исторический музей.

Filioque — «филиокве» — принятая в католицизме часть символа веры. Речь идет об исхождении Св. духа не только от Отца, но и от Сына.

Gloria in excelsis Deo — «Слава в вышних Богу» (лат.) — древний христианский гимн.

«Hosanna in excelsis»-«Осанна в вышних» (лат.) — восклицание, входящее в состав гимна Sanctus.

Мagister militum — глава городской милиции.

Mas nobis dominus est! — Наш папа есть муж! (лат.) — восклицание во время папской коронации после процедуры удостоверения пола претендента.