Владимир Стрельцов - Трупный синод

— Скорее! Где сарацинский лук?

Подбежал оруженосец с луком, который в свое время был в качестве трофея добыт им в схватке с сарацинами. Теперь лук должен был послужить своим новым хозяевам.

Лежащий Гвидо был добит двумя стрелами, обрамленными характерным сарацинским оперением. Оруженосцев Гвидо постигла та же участь, так же не повезло двум слугам из окружения Альбериха, которыми пришлось пожертвовать ради правдоподобной инсценировки жаркого боя. После этого отряд уже полностью переправился на берег. Подручные Альбериха работали исключительно быстро и слаженно, в свое время Альберих и его люди успешно промышляли на дорогах Италии и Далмации, причем особенностью своей работы, своего рода изюминкой, считали выдать совершенное преступление делом иных лиц, будь то варваров или христиан соседнего сеньора.

Погрузив тела убитых на телегу, предварительно накрыв последнюю дорогой шелковой тканью и придав процессии вид торжественный и печальный, Альберих сотоварищи продолжили путь. Нападения со стороны сарацин они почему-то больше не боялись.

Альбериху оставалось осуществить последний акт трагедии. Цель его стала близка и на редкость осязаема.

За пять миль до Сполето отряд Альбериха встретился с двумя вооруженными колоннами. Это был еще один из пунктов плана, разработанного хитрым авантюристом. Первая колонна в количестве пятидесяти человек состояла из вассалов камеринского графства и личной охраны Альбериха. Вторая, состоявшая из тридцати человек, являлась отрядом римской милиции под командованием грека Трифона, одного из ближайших помощников Теофилакта. Этот отряд прибыл также по просьбе Альбериха, обратившегося к папе и Теофилакту с тем, чтобы, по словам Альбериха, усилить охрану своего сюзерена и придать необходимую торжественность вступлению будущего императора в его родовое поместье. Ни словом, ни намеком Альберих не выдал своему другу планов относительно того, что кандидат в императоры будет доставлен домой в горизонтальном положении, с двумя стрелами в груди.

Зажатый между живописными умбрийскими холмами Сполето, на протяжение всех одиннадцати веков, отделяющих нас от времени описываемых событий, практически оставался все в тех же пределах, что и в настоящий момент. Город, когда-то сумевший дать отпор самому Ганнибалу, во второй половине девятого века переживал пору своего небывалого расцвета. Его правители последнюю четверть столетия были хозяевами всей Италии, что позволяло сполетцам свысока посматривать даже на самих римлян. Население города, что тогда что и сейчас, составляло около тридцати тысяч человек, с той только разницей, что для девятого века это составляло весомую величину и, в частности, совсем немного уступало по численности жителей тому же Риму. Как сейчас, так и одиннадцать веков назад все строения в городе, поглядывая снизу вверх, жались на небольшом отдалении от замка герцогов, который впоследствии получил название замка Рокка. Как и другие древние города Италии, Сполето бережно хранил в себе фрагменты славной цивилизации Римской империи, в числе которых стоит отметить акведук, исправно направлявший свои воды к замку сеньоров, а также Кровавый мост, на котором был казнен будущий покровитель города, святой Понтиан. В дни нападений все население города устремлялось за стены своей главной цитадели, отдавая непрошеному врагу на разграбление свои невзрачные лачуги. Стены крепости производили впечатление уверенной в себе твердыни, неприступность которой добавлял высокий холм Святого Ильи, на котором эти стены, собственно, и были воздвигнуты.

Окрестности Сполето хорошо просматривались с высоты замка сеньоров, что давало горожанам время на спасение своих душ и основной части нажитого имущества, так как враг не имел возможности подойти к Сполето неожиданно. Поэтому в городе поднялся сильный переполох, едва только на горизонте появилась колонна вооруженных людей. Церкви забили набат, крепость вывесила штандарты, понуждавшие население скорее укрыться за ее стенами. Однако вскоре гарнизон замка с облегчением протрубил отмену тревоги, так как дозорные увидели у приближающегося отряда развернутые на ветру знамена Рима, Сполето и Камерино. В город прибывал долгожданный наследник сполетского герцогства, итальянского королевства и западной империи франков!

При этой вести у Агельтруды впервые за многие дни, прошедшие после смерти Ламберта, радостно забилось сердце, и она вновь ощутила вкус и прелесть земного существования. Целую неделю она истово молилась за своего младшего сына, которому предстояло, по ее мысли, вновь утвердить в Италии власть и могущество дома Сполето. В замке все было готово к проведению хмельного пиршества, у купцов были закуплены дорогие ковры, до блеска вычищены кухонная утварь, а для самого Гвидо были приобретены роскошные доспехи для коронации в Риме.

Появление молодого владыки по всем правилам того времени должно было сопровождаться приветственными стонами труб и гвалтом ликующей толпы. Однако трубный возглас оказался на удивление коротким, а толпа и вовсе безмолвствовала. Агельтруда, почувствовав неладное, напряженно всматривалась из узкого окна башни замка, чтобы понять причину такого преступного равнодушия черни к приезду хозяина. Отряд Альбериха медленно и деловито заполнял собой крепостную площадь, везя в середине своей повозку с лежащими на ней людьми.

Материнское сердце незамедлительно дало ответ на все вопросы. Отказываясь разумом верить в случившееся, Агельтруда, позабыв про необходимые приготовления своего туалета для выхода в народ, кинулась по башенной лестнице вниз, к площади. Расталкивая солдат охраны, не обращая внимания на театрально рухнувшего пред ней на колени Альбериха, она подбежала к повозке и, вцепившись в нее, издала громкий крик насмерть подстреленной птицы и лишилась чувств.

Альберих сполна воспользовался еще одним неожиданным подарком судьбы. Поднявшись с колен, он приказал слугам отнести герцогиню в ее покои и вызвать к ней лекарей. Затем, пользуясь своими полномочиями, ранее опрометчиво выданными ему Агельтрудой, он приказал заменить людей с подъемного моста и основных башен крепости своей охраной, а отряд римской милиции разместить на площади прямо под окнами покоев герцогини. Произведя этот фактический захват крепости, который произошел молниеносно и бескровно, он, придав лицу сокрушенную мину, направился к Агельтруде. Убедившись, что, благодаря традиционному отворению крови, к герцогине вернулось сознание, он в грубоватой манере вытолкал лекарей и слуг и остался с Агельтрудой наедине.