Владимир Щербак - Журба [Повесть о хорошем человеке]

— Эй, стой! Кто такой? Документы!

— Да оставь его! Не видишь разве: мальчишка! Ему и так от матери попадет, что поздно гуляет…

Патруль прошагал дальше и скрылся в темноте, отделяющей один фонарь от другого. Журба выдохнул воздух, до этого сдерживаемый в груди, и тоже продолжил свой путь. Время от времени он оглядывался по сторонам, ступать по доскам тротуара старался неслышно: сам того не замечая, он вырабатывал походку подпольщика.

Вот и контора по экспорту-импорту. Над входом висели два флага — трехцветный российский и белый с красным диском японский. Журба еще раз огляделся и вынул из кармана отмычку. Припоминая уроки Сологуба, он нашаривал замок, который предстояло открыть. Однако навесного замка не было. Может, здесь внутренний? Тогда будет сложнее…

Иван машинально потрогал стеклянную фигурную ручку. Дверь неожиданно поддалась и приоткрылась. Что за черт? Неужели забыли запереть? Журба чуть помешкал на пороге, потом боком проскользнул внутрь. В темном коридоре, пахнувшем почему-то духами, как в парикмахерской, он остановился, вновь ощутив бешеное сердцебиение. Из-за двери первой комнаты по коридору, где, по словам Сологуба, должна была находиться машинка, пробивался тоненький лучик света. «Значит, не только забыли запереть входную дверь, но и погасить электричество!» — злорадно подумал Иван и уже смело распахнул дверь кабинета. То, что он увидел в следующее мгновение, повергло его в столбняк.

Комната была в полумраке, только в углу, на маленьком столике, горела настольная лампа. За столиком, на котором стояла та самая, вожделенная машинка, сидела красивая барышня в строгой белой блузке с синим бантом. Судя по всему, ремингтонистка только что окончила работу и теперь перечитывала напечатанное. На вошедшего она посмотрела удивленно, но без испуга.

— Ты, очевидно, и есть рассыльный? — полуутвердительно спросила она. — Нам телефонировали из товарной конторы, что ты придешь. Но ведь уже поздно, господин Кухарчук ушел и все бумаги запер в сейф. Это я случайно задержалась, вот стихи Бальмонта для себя перепечатывала… Что же ты молчишь?

Иван молчал, потому что был потрясен. Не только тем, что на пути к машинке возникло неожиданное препятствие в виде этой приветливой и красивой барышни, но и тем, что он видел ее раньше и часто вспоминал. Это была незнакомка из поезда, на которую он однажды с восхищением смотрел, стоя на перроне станции Евгеньевка … Или не она?

— Почему же ты так поздно явился? — с притворной строгостью продолжала спрашивать она. — Наверное, на улице много интересного, да? — Ремингтонистка не выдержала взятого тона и улыбнулась (да, да, это была девушка из поезда!). Опять молчит… Послушай, мальчик, ты случайно не немой?

Иван, ничего не соображая, кивнул.

— Странно. Первый раз вижу немого курьера… Бедняжка, трудно тебе, поди, приходится? Ну ладно, иди. Я сейчас закрывать буду. Завтра приходи пораньше.

У двери «немой курьер» обернулся и автоматически сказал:

— До свиданья…

Какую-то секунду за его спиной стояла тишина, а потом раздался смех ремингтонистки, и, подгоняемый этим смехом, Иван пулей вылетел на улицу, где его терпеливо ждал Шкет с лихачом. Извозчик был из числа тех, что не любят подолгу ждать седоков, и поэтому уже начинал скандалить: гундосым простуженным голосом требовал от семинариста «ослобонить екипаж». Увидев бегущего друга, Шкет завопил:

— Гони!

Испуганный извозчик замолчал на полуслове, щелкнул вожжами по конскому крупу. Иван едва успел вскочить на подножку пролетки и, потеряв равновесие, плюхнулся на колени тезке. Только через квартал Шкет опомнился.

— А где же…? — Он не договорил, покосившись на широкую ватную спину кучера.

— Не смог…

— Застукали?

— Да.

— Ну, достанется нам от Веселова!

Извозчика отпустили по конспиративным соображениям, не доезжая до дома Сологуба. Командира пятерки вызвали на улицу условным свистом. Степан вышел, на ходу что-то жуя и утирая рот тыльной стороной ладони. Поглядев на расстроенные лица мальчишек, он сразу, конечно, все понял, но по своей привычке начал изгаляться.

— Ну что, все в порядке? Молодцы! А копировальную бумагу не забыли?

— Не валяй дурака, Веселов! — тихо сказал Журба. — Ты же все прекрасно понял. Ну, не вышло у нас…

— Интересно знать, почему?

Иван сбивчиво рассказал о своей неудаче. Степан выслушал, качая головой. Его особенно возмутило, что выполнить задание Журбе помешало не какое-нибудь серьезное и непредвиденное препятствие — ну там сторож или сложный замок, — а всего-навсего какая-то кисейная барышня.

— Ты что же, не мог наврать чего-нибудь этой девице?

— Я наврал, — уныло соврал Иван. — Но…

— Еле ноги унес! — вставил Шкет, шмыгая носом.

— Эх вы, подпольщики! — вздохнул Сологуб. — Ладно, Щедрый! Теперь тебе соваться туда нельзя: засветился. Придется самому взяться за это дело.

Дома Журба без всякого аппетита ел вкусные вареники, вполуха слушая ворчание бабки и храп отца и деда, хлебнувших, очевидно, винца в честь дня рождения сына и внука. Снилось Ване хорошее — красивая незнакомка, что-то печатающая на ремингтоне в купе поезда дальнего следования…

Утром следующего дня Степана Сологуба на занятиях не было. Он появился лишь к большой перемене и сразу же подошел к Журбе. Лицо его было торжественным… Мотнул головой за окно: «Пошли на бревна!»

— Получилось? — догадался Иван.

— А то!

Они вышли на задний двор, уселись на бревна.

— Где она?

— Дома, на чердаке. Намаялся я с ней: тяжелая, зараза!

— Как же тебе удалось ее… гм… взять? Да еще днем!

— Представь себе, тихо-мирно, без выстрелов и связывания пишбарышни. Зашел в контору, сказал, что я от фирмы «Ремингтон», которая, мол, очень заботится о своих клиентах и потому проверяет, есть ли жалобы на работу машинки. Жалобы, как я и думал, сразу же нашлись: тут заедает, там бумагу мнет, то да се… Я сказал: «О’кей! Через пару дней будет как новенькая!». Взял машинку, накрыл чехольчиком — и был таков! Как видишь, все просто…

«Да, просто, — с горечью подумал Иван. — Это тебе просто: вон який здоровенный вымахал, настоящий мужик! А скажи я, что работник фирмы, кто бы мне поверил!»

Странное дело, он завидовал Степану не столько в том, что тот оказался более удачливым или находчивым и добыл-таки машинку, сколько в том, что он виделся с красавицей-ремингтонисткой, разговаривал с нею как равный, а может, даже заигрывал, с него станется. А Сологуб, словно догадавшись о его мыслях, подмигнул:

— А пишбарышня-то ничего, симпатичная! Жаль нельзя туда больше являться, а то можно было бы закрутить с ней роман. Я бы…

— А копировальную бумагу достал? — поспешил переменить тему Журба.