Кристиан Жак - Сын света

— Отчего же?

— Я царевич Рамзес, сын Сети.

— Ты смеешься надо мной! Сын царя никогда не путешествует без свиты.

— Мне достаточно моего пса.

— Иди своей дорогой, юноша, твои шутки здесь ни к чему.

— Я приказываю вам посторониться.

Твердый тон и жесткий взгляд удивили охранника. Что делать: оттолкнуть непрошенного гостя или принять меры предосторожности?

— Как зовут твоего друга?

— Моис.

— Подожди здесь.

Неспящий сел на лапы в тени платана. Воздух здесь был благоуханный; сотни птицы вили свои гнезда на деревьях гарема. Можно ли было найти где-нибудь более приятный уголок?

— Рамзес!

Оттолкнув стражника, Моис кинулся к Рамзесу; друзья обнялись, затем прошли в ворота; за ними последовал Неспящий, отчаянно нюхая воздух, настолько соблазнительны были запахи, доносившиеся из кухни сторожевого поста.

Моис и Рамзес двинулись по выложенной плитами аллее, петлявшей между смоковницами и выходившей на небольшой водоем, весь в белых лотосах на толстых широких листьях. Друзья присели на скамью, сложенную из трех блоков известняка.

— Какой приятный сюрприз, Рамзес! Тебе назначили сюда?

— Нет, я просто захотел тебя навестить.

— И ты пришел один, без свиты?

— Ты удивлен?

— Это в твоем духе! Что ты делал с тех пор, как компания наша распалась?

— Я стал царским писцом и думал, что мой отец назначит меня преемником.

— С согласия Шенара?

— Конечно, это была всего лишь мечта, но я уперся. Когда отец публично указал мне мое скромное место, иллюзия пропала, но…

— Но?

— Но сила, та сила, которая заставила меня поверить в мои возможности, все еще не отпускает меня. Вести сонное существование как какой-нибудь богатенький сынок мне претит. Что нам делать с этой жизнью, Моис?

— Да, это единственный важный вопрос, ты прав.

— Как ты на него ответишь?

— Никак, как и ты. Я один из помощников начальника гарема, я работаю в ткацкой мастерской, слежу за работой, у меня пятикомнатный дом с садом, изысканная пища. Благодаря библиотеке гарема я, еврей, имею доступ ко всей мудрости египтян! Чего еще желать?

— Красивую женщину.

Моис улыбнулся.

— Этого здесь в избытке. Ты уже успел влюбиться, Рамзес?

— Может быть.

— Кто она?

— Красавица Исет.

— Лакомый кусочек, ничего не скажешь, я почти завидую… Но почему ты говоришь «может быть»?

— Она замечательная, мы прекрасно ладим друг с другом, но я не могу сказать, что люблю ее. Я представлял любовь иначе, более напряженной, безумной, более…

— Не мучайся и пользуйся настоящим моментом — совет, достойный арфистов, услаждающих наш слух на приемах…

— А ты, ты нашел свою любовь?

— Скорее, влюбленности… Но ни одна меня не удовлетворяет. Меня также сжигает пламя, которое я не знаю, как назвать. Как быть, забыть о нем или позволить ему разгореться?

— У нас нет выбора, Моис. Если мы попытаемся уйти от этого, нас поглотит пучина мрака.

— Ты полагаешь, что этот мир — это свет?

— Свет пронизывает этот мир.

Моис поднял глаза к небу.

— Может быть, он прячется в центре солнца?

Рамзес заставил друга опустить глаза.

— Не смотри на него прямо, оно ослепит тебя.

— То, что скрыто, откроется мне.

Испуганный крик прервал их беседу: по ближайшей аллее неслись две девушки-ткачихи, убегая со всех ног.

— Теперь моя очередь тебя удивить, — сказал Моис. — Идем, изгоним беса, который страшит этих несчастных.

Виновник переполоха вскоре показался на глаза; стоя на колене, он подобрал рептилию красивого темно-зеленого цвета и сунул ее в свой мешок.

— Сетау!

Знаток змей не выказал никаких эмоций. Поскольку Рамзес не мог прийти в себя, оттого что застал его здесь, тот объяснил, что продажа яда в опытную мастерскую гарема обеспечивала ему значительный доход; к тому же возможность провести несколько дней в компании Моиса несказанно обрадовала его. Поскольку ни тот, ни другой не были скованы удушающими узами нравственных принципов, они жили в свое удовольствие, пока судьба не решит опять разлучить их.

— Я научил Моиса некоторым хитростям моего искусства. Закрой глаза, Рамзес.

Когда царевичу разрешили открыть глаза, Моис, твердо стоя на ногах, держал в правой руке тонкую палку темно-коричневого цвета.

— То же мне. Подвиг.

— Взгляни получше, — сказал Сетау.

Палка вдруг ожила, взвившись кольцами. Моис бросил на землю эту довольно большую змею, которую Сетау тут же подобрал.

— Как тебе этот фокус природы? Немного хладнокровия — и можно удивить кого угодно, даже сына царя!

— Что ж, научи меня управляться с такими палками.

— Почему бы нет?

Трое друзей удалились во фруктовый сад, где Сетау собирался обучать своих приятелей: обращение с живой рептилией требовало сноровки и точности.

Стройные девушки повторяли свой танец, больше походивший на акробатический номер. Облаченные в набедренные повязки средней длины, держащиеся на двух лентах, перекрещенных на груди и на спине, с волосами, забранными в хвост на макушке, с маленьким деревянным шариком на конце, они исполняли сложные трюки дружно, как по команде.

Рамзес наслаждался этим зрелищем благодаря содействию Моиса, которого обожали танцовщицы, но тот почему-то становился все мрачнее. Сетау не разделял увлечения двух своих приятелей; непрекращающиеся встречи со змеями, носителями скоропостижной и неизбежной смерти, придавали его жизни неповторимый вкус. Моис хотел бы пережить страсть, подобную этой, но он находился в сетях бесконечных поручений, которыми, однако, никогда не пренебрегал, рассчитывая однажды, в скором времени, занять пост начальника гарема.

— Настанет день, — пообещал он Рамзесу, и я оставлю все.

— Что ты хочешь сказать?

— Я сам еще не знаю, но эта жизнь становится для меня все невыносимее.

— Мы можем уйти вместе.

Танцовщица с благоухающим телом пролетела мимо, слегка коснувшись обоих юношей, однако не сумела их отвлечь. Когда выступление окончилось, они, тем не менее, согласились разделить угощение с чаровницами, расположившимися на берегу небольшого пруда с синей водой. На царевича посыпалось множество вопросов о дворе, о должности царского писца, о планах на будущее, но он был резок — отвечать не хотелось. Разочарованные собеседницы принялись читать наизусть стихотворные цитаты, показывая тем самым свою образованность.

Рамзес заметил, что одна из них сидит молча. На вид младше своих подруг, с черными блестящими волосами, зелено-голубыми глазами, она была восхитительна.

— Как ее зовут? — спросил Рамзес у Моиса.

— Нефертари.

— Почему она такая робкая?

— Она из скромной семьи и только что поступила в гарем; ее взяли благодаря ее ткацкому мастерству. Во всем она оказалась впереди своих подруг. Девушки из богатых семей не могут ей этого простить.