Недостреленный [СИ, с илл.]
- Название:Недостреленный [СИ, с илл.]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:19
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Недостреленный [СИ, с илл.] краткое содержание
Недостреленный [СИ, с илл.] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
На утреннем коротком совещании Розенталь отметил Никитина и меня, объяснив вкратце детали вчерашнего захвата. А дальше прошла новая сводка преступлений, раздача заданий, беготня по городу, короче говоря, трудовые будни, к которым уже начинаю привыкать. С помощью Павла узнавал Москву восемнадцатого года, а в отсутствие линий метро и карты с навигатором в мобильном, пришлось запоминать улицы, пешие проходы и действующие трамвайные маршруты, которых из-за разрухи оставалось не так много, и часто трамвайное движение использовалось для перевозки грузов. Наловчился ездить на подножках трамваев, когда удавалось зацепиться, зачастую этот способ был единственной возможностью воспользоваться переполненным трамваем. Поначалу казалось дико и непривычно висеть снаружи, держась за поручни, воспринималось каким-то ребячливым аттракционом, это же опасно и неудобно. А потом привык, и такое передвижение стало восприниматься как обыденность, особенно глядя на людей солидной наружности, висящих на подножках трамвая рядом со мной.

У меня уже стала притупляться новизна ощущений, появилось привыкание и к заматыванию каждое утро нескольких метров солдатских обмоток, и не так остро ощущалось чувство почти постоянного голода. Редко освещенные улицы уже казались обычными, в отличие от бывших в памяти залитых жёлтым электрическим светом улиц прежнего двадцать первого века. Привыкая к этой жизни и к этой работе, постоянно бывая на улицах, я стал обращать внимание и на окружающую обстановку, на местных жителей, на обывателей, как тогда говорили. В то время это слово не несло еще негативного оттенка, так же как и "мещанин", а имело в виду вполне определённую социальную группу людей. А городские обыватели, мещане, дворяне, были растеряны, напуганы и встревожены. Резкая перемена власти, две революции почти подряд сломали привычный общественный уклад. Большинство образованных людей с восторгом встретило февральскую революцию, октябрьская же привела их в смятение. Среди более низких слоёв населения кто-то еще поминал царя и какой был при нём порядок, кто-то же со злорадством готовился припомнить все свои обиды "буржуям", в которые записывались все находящиеся выше по социальной или образовательной лестнице. Рабочие ходили со спокойной, даже торжествующей уверенностью в том, что кончилось время эксплуатации, и теперь вся власть их, трудящихся.
Много раз мне в глаза бросались потерянные взгляды бывших обеспеченных людей, не соответствующие их еще хорошей одежде. Видел даже иногда стоящими на улицах и продающими что-то из своих вещей и престарелого сутулившегося бывшего чиновника, и когда-то солидную даму в пенсне, и молоденькую барышню, и краснеющего от стыда офицера с напряженным лицом, все они потеряли привычный уклад жизни, источники существования и определённость будущего. Впрочем, солдаты, ехавшие с западного фронта и толкущиеся в Москве, бывали не менее растерянными или озлобленными, в особенности при учащении слухов о приближении германских войск – никто не хотел опять на войну.
Не раз на улицах Москвы мы с Павлом натыкались на стихийные митинги, возникающие то тут, то там, на перекрестках и площадях. Митинги возникали по поводу и без. Они были каким-то модным революционным поветрием, которое охватывало большинство населения, и не только революционно настроенную часть. Возможно, люди жаждали высказаться в том, что накипело, и получить какую-нибудь уверенность, почувствовать себя в какой-то общности в это неспокойное время перемен. Ораторы выступали, толкуя каждый о своём: кто агитируя за свободу и революцию, проклинал старый режим, кто ругал "правительство", возмущаясь нормами раздачи хлеба, а кто просто сотрясал воздух, агитируя за всё хорошее против всего плохого. Взбудораженные люди перебивали, перекрикивали выступавших, бывало, переходя от одного митинга к другому. В народе и и шептались, и даже громко говорили о приходе германцев, вот-вот ожидая их появления в Петрограде и Москве. Слухи ходили обо всём самые невероятные: и что немцы восстановят в России монархию, и что Петроград и вся Украина уже взяты Германией, и что большевики продались немцам, и на улицах появятся немецкие солдаты, или что союзники заключили соглашение с немцами или, наоборот, высадят десант для защиты от них России, а большевики не продержаться и двух месяцев, и даже вовсе фантастические и бредовые выдумки. Мы с Павлом и Иваном, слыша эти слухи и разговоры на улицах и трамваях, не верили им совершенно – они по причине твердой уверенности в правоте большевиков и силе власти трудового народа, я по причине знания бывшей и будущей истории.
Москва расслоилась и как будто распалась на несколько параллельных миров. В некоторых кабаре и кабаках, в гостиницах пенилась ночная жизнь, которую прожигали спекулянты, оставшиеся при средствах богачи, культурная богема вперемешку с бандитами и анархистами, кого-то "экспроприировавшими". Среди табачного дыма и хихиканья проституток в воображении людей искусства бурлили идеи и декаданса, и авангардизма, грозящие сломать все старые формы, взорвать и снести старую архитектуру и на опустевшем месте лепить всплески своего воображения.
Образованный и бывший обеспеченный слой был растерян, много говорил, обсуждал, тешил себя иллюзиями про максимум две недели большевизма, надеялся то на немцев, то союзников, считал себя "революционером и социалистом", апеллировал к "народу", но оказывалось, что тот самый "народ" был этому слою ранее неизвестен, а сейчас стал совсем неузнаваем.
Народ, который раньше существовал где-то в абстракции общественных деятелей, или в виде тихо занимающихся своим трудом работников, заявил о себе с неожиданной силой, и, что особенно пугало прежде более высокие слои общества, часто с озлоблением и ненавистью. Нищета и малограмотность низших социальных слоев сыграла теперь против высших. Превратно понятые частью необразованного населения революционные слова позволяли назвать буржуем и эксплуататором просто более образованного человека и даже всего лишь более высокооплачиваемого работника. А озлобление от тяжелой жизни и в меру своего понимания воспринятые революционные идеи позволяли выместить на буржуе всю накопившуюся ненависть и полностью отвергать всё, связанное с прошлым миром.
Свою роль сыграли и серьезные объективные факторы: четыре года войны, упадок экономики, и разруха. Хотя нельзя не признать частичную правоту позднее сказанных слов профессора Преображенского у Михаила Булгакова, что разруха не в клозетах, а в головах. Когда германские войска заняли в начале восемнадцатого года Киев, немцы приказали вымыть городской вокзал – замусоренный, заплёванный, засыпанный шелухой семечек вокзал не убирался целый год, аж с февральской революции и свержения царизма.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: