Недостреленный [СИ, с илл.]

"Да разве так можно?" Время показало, что можно. Революционные настроения еще при царизме охватывали всё части населения, от безземельных крестьян до промышленников и крупных землевладельцев, неважно, что революцию все они понимали по-разному. А свержение самодержавия и слом старого порядка дали понять всем, что можно многое, если не всё. И если буржуазия и часть образованного населения, получив от свержения монархии больше политической власти, желали остановиться в революционном процессе и сохранить своё привилегированное положение, хотя и бросались громкими словами о революции и демократии, то рабочие и крестьяне, не получив ничего и оставаясь в прежней, даже ухудшающейся нищете, остановиться после февраля семнадцатого не пожелали.

Понятные и простому народу слова большевиков о немедленном мире, земле крестьянам, фабриках рабочим и власти трудящимся нашли поддержку в большинстве населения, которое, это большинство, и было этими самыми трудящимися. Они получили осознание своего угнетения и несправедливости этого, приобрели решимость это изменить и вдохновились идеями как исправить свою жизнь к лучшему. По всей стране возникали местные Советы рабочих, крестьянских или солдатских депутатов при неспособности Временного, тоже как бы революционного, правительства, этому воспрепятствовать. И когда, по выражению одного из лидеров антибольшевистских сил А. И. Деникина, "власть падала из слабых рук Временного правительства, во всей стране не оказалось, кроме большевиков, ни одной действенной организации, которая могла бы предъявить свои права на тяжкое наследие во всеоружии реальной силы".

Правда, зародыш будущей альтернативной, антибольшевистской силы уже существовал еще до октябрьской революции, но сил пока не имел. Это была так называемая "Алексеевская организация", создаваемая генералом Алексеевым из части офицеров, юнкеров и, в меньшей степени, учащихся, чтобы сформировать из них боевые отряды. После октябрьской революции генерал Алексеев дал приказ своим людям перебазироваться на Дон и обратился с воззванием ко всем офицерам и юнкерам выступить на борьбу с большевистской властью. Из Алексеевской организации и возникла в Новочеркасске белая Добровольческая армия, во главе которой встал генерал Корнилов.

Трудно сказать, что бы сложилось из Алексеевской организации, если бы большевики не послушали бы Ленина и всё же не стали бы брать власть в свои руки. Но можно вполне вероятно предположить, что в этом случае при дальнейшем ослаблении Временного правительства и развале армии данная организация офицеров попыталась бы установить в России свою военную диктатуру, особенно вспоминая попытку генерала Корнилова в августе семнадцатого. Нельзя, однако, утверждать, что офицеры желали заниматься политикой или самим влезать в гражданское управление. При широком спектре политических мнений среди офицеров, от монархистов, которых оставалось совсем мало, до сочувствующих социал-демократам, у довольно значительной части офицерства были общие объединяющие идеи: установление сверху правительственной власти, независимой от созданных снизу различных Советов; боеспособная и дисциплинированная армия без политики и без всяческих солдатских комитетов; война в полном единении с союзниками против Германии; наведение твердого порядка, восстановление экономики и решение продовольственного вопроса; откладывание решения всех принципиальный государственных вопросов (о земле, о власти и прочее) до Учредительного собрания, то есть сохранение существующего положения крестьян и рабочих. Беда этих взглядов была в том, что ничего из этого в тех условиях не было осуществимо. И поэтому можно так же предположить, что подобная вероятная попытка офицерской организации взять власть потерпела бы поражение по причинам, озвученным словами того же А. И. Деникина: "А стихия действительно бушевала. Но стихия всецело враждебная корниловскому движению. В его орбите оставалось только неорганизованное офицерство и значительная масса интеллигенции и обывательщины, распыленная, захлестываемая, могущая дать искреннее сочувствие, но не силы, нужные для борьбы".

В ухудшающихся условиях жизни и в хаосе бушующих идей и страстей обострились старые и появились ранее незамечаемые противоречия и конфликты. Армейцы против гражданских, ориентирующиеся на Антанту против ориентирующихся на Германию, солдаты против офицеров, казаки против иногородних, казацкие старшины против казачьей "молодёжи", местная национальность против окружающих, село против города, периферия против центра. А марксизм внёс еще одно, весомое противоречие: эксплуатируемые против эксплуататоров.

На Дону проявились все эти противоречия. Избранный донским войсковым атаманом генерал Каледин, ранее смещенный Временным правительством с должности в армии и сочувствующий программе Корнилова, обещал дать приют на Дону русскому офицерству, но большую помощь Алексеевской организации предложить не смог и даже в частном порядке попросил не задерживаться надолго в казачьем Новочеркасске и в Донском крае. Атаман Каледин был вынужден так попросить по причине нежелания казаков вмешиваться в чужую вражду иногородних, нежелания их участвовать в новой войне и стремления большинства казаков сохранить нейтралитет. У части казаков, особенно молодых, вернувшихся с фронтов, имелись и симпатии к большевикам и их идеям.

В это смутное время ослабления центральной власти у многих областей бывшей Российской империи появилось движение к обособлению и декларации своей автономии или суверенитета. На Кубани Кубанская Рада была создана еще в первой половине семнадцатого года. На Дону казачий край атаманом Калединым после октябрьской революции был объявлен независимым, с созданием собственного Донского войскового правительства. Однако при всём намерении Каледина бороться с большевиками сил у его правительства на подобное не было – казаки отказывались вести военные действия против большевиков, предпочитая нейтралитет. Даже когда в Ростове и Таганроге к власти пришли военно-революционные комитеты рабочих, атаман Каледин был вынужден в декабре семнадцатого обратиться за помощью в подавлении военной силой этих большевистских выступлений к добровольцам генерала Алексеева. Это было на Дону первое серьёзное противодействие большевикам с пролитием крови, и можно считать, что острая фаза гражданской войны в Донской области началась.

Формирование Добровольческой армии тем временем шло в полуофициальном порядке, почти как частная инициатива генералов Алексеева и Корнилова. На Дон съезжались политически активные офицеры, юнкера и учащаяся молодёжь, не приемлющие октябрьской революции, Советов и большевиков. При всём при этом оставалась большая часть офицеров русской армии не вступавшая в активную борьбу ни за одну из сторон. При нехватке личного состава и идущем наборе добровольцев, на улицах донских городов наблюдалось множество праздных офицеров, живущих здесь или остановившихся временно проездом с фронтов, но не проявляющих желание вступать в Белую армию. Добровольцев набралось несколько тысяч – в основном, офицеров и юнкеров. На границах области начались военные действия Белой армии против наступающих отрядов Красной гвардии. Казаки в боях в это время почти не участвовали. Кольцо окружения превосходящими по численности красными войсками сжималось, и генерал Корнилов дал приказ имеющимся силам в количестве четырех тысяч человек отступить из Ростова за Дон, в зимние степи, под снег и замерзающий в лёд дождь. Начался Кубанский "ледяной" поход, как позднее его стали называть среди белых.