Недостреленный [СИ, с илл.]

Выдали всем еще немного хлеба в качестве сухого пайка, который я откусывал по маленьким кусочкам и смаковал. К полуночи приехали красноармейцы. Набор в Красную армию был еще добровольным, большей частью это были преобразованные отряды рабочей Красной гвардии, пока еще в своей цивильной одежде, с минимальной выучкой. Командирами, с мартовского решения Совнаркома, привлекались офицеры старой армии, которых называли военспецами, для надзора над которыми в Красной армии введен институт военных комиссаров.

Отрядам красноармейцев раздали их задачи, и все стали выдвигаться. Красноармейцы с сопровождающими из районной ЧК охватывали кварталы с особняками анархистов в кольца окружения. Мы же с Кравцом и пулеметчиками стали подходить к Малой Дмитровке со стороны двора доходного дома номер три. Он находился напротив "дома анархии" и был выше его.

Тихо стукнули в дворницкую. Встревоженному дворнику Кравец показал чекистское удостоверение и взял у него ключи. Мы поднялись по чёрному ходу вверх по лестнице и дошли до чердачной двери, на которой висел амбарный замок. Открыв взятыми ключами дверь, стараясь не скрипнуть петлями и ничем не лязгнуть, занесли пулеметы на чердак. Осторожно подошли к чердачным полукруглым окнам, выступающим из покатой крыши. Внизу как на ладони в предутреннем слабом свете была Малая Дмитровка и "Дом анархии" напротив. Сверху открыто просматривалась горная пушка и несколько человек, присевших рядом с ней за рядами мешков. В широких и высоких окнах особняка анархистов внизу были видны пулеметчики у своих пулеметов и несколько темных фигур, расположившихся с винтовками у окон. Два наших пулеметных расчета заняли места у двух чердачных окошек и распределили цели.

На улице послышался голос с предложением сдаться, обращенный к обитателям особняка. Анархисты отреагировали на удивление быстро, видимо, были готовы. Их пулеметы сразу выдали очереди, у пушки засуетился расчет, заряжая и наводя орудие куда-то вдоль улицы. Наши пулеметчики короткими очередями стали поливать пулеметные команды анархистов, застучал отбойным молотком "максим", затрещал "льюис" трещоткой, а ребристый диск "льюиса" поворачивался при стрельбе. Подавив пулеметные точки в особняке, наши пулеметы дали несколько очередей по пушке, и её команда бросилась врассыпную. На "льюисе" сменили диск, и затем "максим" и "льюис" причесали окна особняка с высунутыми винтовочными стволами, послышался звон разбитых стекол.

Анархисты отпрянули от окон и, догадавшись, начали стрелять из глубины комнат, где их не могли достать летящие сверху пули. С улицы послышалось еще одно предложение сдаться, в ответ беспорядочная стрельба только усилилась, из окон наружу полетели гранаты, разрываясь впустую, так как штурмующие не подходили близко, скрываясь за ближайшими зданиями. Запас боеприпасов у анархистов был немалый, они его не жалели. Пулеметы с чердака постреливали, не подпуская анархистов к их пулеметам и отгоняя от окон, не давая прицельно стрелять.

Я глядел вниз, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, потом посмотрел на Кравца. Тот с краткой усмешкой сказал:

— На штурм хочешь? Давай, двигай. Молодой ещё…

Я, кивнув, выскочил из чердачной двери и застучал на бегу ботинками по лестнице. Выбежал из двери чёрного хода во двор дома и, обогнув его, осторожно выглянул из-за угла на Малую Дмитровку. Из окон стреляли, выходить из-за укрытия было страшновато. Пули били в мостовую и стены дома, выбивая камешки. Но мне нужно было в особняк… В этот момент несколько красноармейцев стали подбегать к окнам здания, из глубины которых велась стрельба. Часть нападающих упала и осталась лежать на мёрзлой утренней улице, но оставшиеся забросили в окна гранаты. Внутри раздались взрывы, потом послышались крики, и стрельба анархистов начала стихать. Подбежали другие бойцы и ворвались в подъезды "дома анархии", и я, держа в руке револьвер, устремился вместе с ними в общем потоке.

Были слышны еще несколько гранатных разрывов внутри здания, потом всё стихло. Стрельба прекратилась. Анархисты стали сдаваться, как только красноармейцы оказались внутри особняка и начали разбегаться по коридорам, наставляя на находившихся там людей винтовки. В комнатах лежали трупы. На пулемет, ствол которого торчал из окна, привалились двое убитых, матрос в расстегнутом бушлате и офицер в форме. В другой комнате рядом с окном лежал на винтовке парень в студенческом мундире. В какой-то комнате было несколько погибших: кто-то был с оружием, под столом в углу лежала мёртвая молодая женщина с несколькими ранами на теле, и на самом столе лежали объедки, стояли банки из-под консервов и разбитые бутылки из-под шампанского – в этой комнате, похоже, разорвалась граната. Здание повсюду было замусорено объедками, на полах разлиты были лужи из спиртного, обои со стен были частично сорваны.

Я быстрым нагом шёл по коридорам, заглядывая в комнаты. Где же тут штаб, кабинет начальства или что там у них?!.. Здание постепенно заполнялось штурмующими, берущими его под контроль, времени у меня было мало. Вот в одной комнате не было живых, только труп офицера с винтовкой у окна и убитый в штатском, приличного вида и хорошо одетый мужчина средних лет у задней стены, лежащий рядом с "браунингом". Я оглянулся – никто не видит – и сунул мужчине во внутренние карман пиджака сложенный лист бумаги, плод моих трудов одного из воскресений в кабинете у Романовской, и сразу вышел из комнаты в коридор.

Дальше начались запланированные после взятия особняка действия. Анархистов обыскивали, выводили на улицу, строили в колонну и красноармейцы с усиленным конвоем повели их в Кремль на гауптвахту к латышским стрелкам, где по плану было решено размещать всех задержанных. В самом особняке начался обыск – мы обходили все помещения, осматривали все закоулки и предметы мебели, сносили в выделенные для этого комнаты найденные в большом количестве украшения с драгоценными камнями, серьги, ожерелья, золотые кольца и часы, серебряные портсигары, и даже серебряная посуда. Отдельно складывалось различное вооружение и боеприпасы, и даже ручные гранаты. Изучались и документы убитых, составлялись описи найденного.

Я подошел к Кравцу:

— Слушай, товарищ Кравец, можно мне выдать оружие из трофеев? Я распишусь, что взял, если надо…

— Ты с чем ходишь? — задал он вопрос.

— С личным наганом. А патроны в милиции выдают.

— И что хочешь? Пулемет не дам… — произнёс Кравец с серьёзным лицом.

— Я бы браунинг взял с магазинами к нему. И кобуру.

— Добро, — не стал возражать Кравец. — Внесу запись. Идея штурма твоя была толковая, бери.

Я выбрал из кучи оружия пистолет Браунинга с вензелем "FN" на щечках рукояти. Он был заметно короче моего револьвера, плоский, что удобно для ношения, и ощутимо полегче, ну не в два раза, но в полтора точно. В руке лежал гораздо удобнее, а низкое расположение ствола должно при стрельбе меньше смещать ствол от направления на цель. Калибр, правда, семь миллиметров, останавливающее действие будет невелико, девятимиллиметровый бы лучше. Но они и тяжелее и размером поболее будут. Ладно, что есть, то есть. Взял к нему еще пару дополнительных магазина по семь патронов. И отыскал две кожаных кобуры и ремни от портупеи. А то на дворе весна, глядишь, и лето незаметно придёт, не таскать же летом шинель с револьверами в кармане. Показал всё Кравцу, и он вычеркнул взятое из описи с пометкой.