Виктор Душнев - Ангелы плачут над Русью

Александр ещё не успел оглядеться в новом жилище, как к нему привели Дымаря.

— Садись, садись, дорогой!— ласково заговорил князь. — Как же ты мне нужен!

— Готов служить, Александр Иванович, — поклонился князю в ноги кузнец.

— Догадываешься, зачем звал? — сразу же перешёл к делу Александр. — Оружие мне нужно...

— Дорофей приехал, — приоткрыв дверь, доложил холоп.

— Зови! — приказал князь и снова перевёл взгляд на Дымаря. — Оружие нужно, дорогой мастер, много оружия!

— Я понимаю, Александр Иванович, — кивнул Дымарь. — И я не сижу сложа руки, хотя, по правде, тяжеловато приходится. Считай, под открытым небом работаю, кузня — слёзы. Но отковал я немного мечей. Беда, что руды здесь кот наплакал.

— А где она есть? — поинтересовался князь и, услышав шаги, оглянулся: — О-о-о, Дорофей! Садись, не помешаешь, только погоди немного. Ну так где же руда? — снова повернулся Александр к Дымарю. — Под Липецем?

— Не ближе Сухой Дубны.

— Я дам тебе людей, подводы — сколь надо. Только вози руду, плавь железо, куй и закаляй оружие. Не жировать я сюда приехал, а к новой войне готовиться. Мы должны отстоять своё княжество или умереть, третьего не дано. Семён Андреевич, — приказал князь старому боярину, — распорядись, чтоб у оружейника нашего всё было. А теперь иди, кузнец, иди.

Ну, что скажешь, Дорофеюшка? — обратился к биричу, когда Дымарь и Семён Андреевич вышли из хаты.

— Поройская пустынь восстановлена, — приглаживая бороду, ответил Дорофей. — Отец Зосима полон решимости удержать место для возрождения липецкого детинца. Ходил я в Дикое Поле — там пока всё спокойно. Надо бы ещё проверить дороги, ведущие в Воргол, не исключено, что зашлют к нам лазутчиков. И я этим первым делом займусь.

— Во-во, займись, Дорофеюшка, займись...

Дымаря на улице дожидался Демьян. Он хотел было пойти с тестем домой, но Семён Андреевич возразил:

— Нет, Дёмка, ты мне нужон. А ты, кузнец, пока иди, я скоро к тебе наведаюсь, и мы всё обсудим.

— Да нам бы с Демьяном посидеть, потолковать, — огорчился Дымарь.

— Ещё натолкуетесь, — успокоил боярин. — Завтра увидитесь, а сейчас Демьяну поручение князя выполнить надо.

Дымарь попрощался с зятем и пошёл прочь. Демьян вздохнул:

— Что за поручение-то, Семён Андреевич?

— Слушай, Дёмка, — положил руку ему на плечо боярин. — Я знаю, что ты с атаманом Кунамом, как сказал бы твой покойный дед, царствие ему небесное, в кунаках ходишь.

— Ну хожу, а что? — насторожился Демьян.

— А вот что, — загадочно прищурился Семён Андреевич. — Нам предстоит подготовка к войне с Олегом Воргольским, а может, ещё и с татарами придётся сразиться. Александр Иванович не хочет связываться с Кунамом: княжеская гордость не позволяет. И правильно — не пристало князю с разбойником вожжаться. Но мы-то знаем, что без помощи атамана не обойтись. Не готовы мы пока к войне, а вдруг татары нежданно нагрянут? А Кунама не только супостат Олег боится, но и татары: атаман не раз ходил в Дикое Поле на них и возвращался с добычей. Так вот, я прошу тебя взять Евтея Ломова и смотаться к Кунаму. Пускай он, пока мы не окрепнем, прикроет нашу границу с юга. И коли заявятся татары, а он не захочет с ними сражаться, то пусть хоть предупредит.

— Хорошо, Семён Андреевич, всё сделаю, — кивнул Демьян. — Ехать нынче надо?

— Сейчас, Дёмушка, сейчас.

— Хорошо, еду...

Олеговы лазутчики достигли к вечеру пепелища липецкого детинца. Оглядевшись, Ефим сказал:

— Да, вряд ли дружина Александра здесь появлялась. А где же она? В лесах воронежских? Ладно, поехали в Поройский скит — может, какой монах проболтается.

Навстречу воргольцам вышли игумен Зосима с четырьмя монахами. Ефим спрыгнул с коня и без всякого почтения грубо крикнул:

— А-а-а, старый чёрт, жив ещё?

— Побойся Бога, нехристь! — осенил крестным знамением Ефима отец Зосима.

— А для меня и монахи липецкие — враги! — ухмыльнулся Ефим. — Потому я не считаю себя виноватым перед Господом Богом нашим Иисусом Христом.

— Что несёшь непотребное?! — возмутился Кирилл. — Любой священник, будь он липецким или воргольским, рязанским или киевским, ближе нас к Богу. Каждого священника почитать должно.

— Заткнись, щенок! — зло оборвал парня Ефим. — Сперва молоко на губах утри, а потом указывай старшим!

— Сам заткнись, волчья сыть! — вступился за друга Пантелеймон.

Ефим смерил его ледяным взглядом:

— В Ворголе, у князя в хоромах или в темнице, поговорим. — Снова повернулся к отцу Зосиме: — Где дружина разбойника Александра?

— Не тебе, холоп, князя разбойником обзывать! — гневно осадил Олегова холуя священник. — И не подобает мне отвечать таким, как ты, где воюет наш доблестный князь!

— Нет, ответишь! — выхватил из ножен меч и замахнулся на отца Зосиму Олегов стремянный.

Все застыли в оцепенении. Игумен выставил перед собой крест:

— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, вразуми этого нехристя!

— Кто нехристь?! — взревел Ефим и вонзил меч в священника. Отец Зосима рухнул замертво.

— Ты что наделал, пёсье отродье? — Кирилл кинулся на Ефима с мечом, и началась отчаянная схватка. Более молодой и проворный, Кирилл ловким приёмом обезоружил противника и ударом плашмя по голове свалил его. Тяжело выдохнул:

— Неси аркан, Пантелеймон. Вяжи этого бешеного!

Пантелеймон проворно накинул петлю аркана на тело Ефима и опутал его с ног до головы. На миг потерявший сознание Ефим очнулся.

— Предатели! Тати проклятые! Развяжите, иначе хуже будет! Ужо князь с вас три шкуры сдерёт! Хлеще Самсона на плахе визжать будете!

Пантелеймон с Кириллом растерянно переглянулись. Действительно, за то, что они сотворили, казни не миновать. И что делать?.. Через мгновенье приятели поняли друг друга без слов. Да, есть только один выход...

— Где князь Александр? — спросил у ошеломлённых гибелью игумена монахов Кирилл.

— А-а-а, выслужиться хотите перед врагами нашими! — завопил Ефим. — Сдать меня разбойнику? Ну давайте, давайте, только учтите, что за это князь Олег придумает вам такую казнь — небо содрогнётся!..

Тем временем монахи посовещались, и один сказал:

— Я покажу дорогу. Этот изверг должен быть наказан за смерть отца Зосимы!

— Отпустите, Христом Богом прошу! — смекнув, что угрозами ничего не добьёшься, сменил тон Ефим. Его посадили на коня, а он всё стонал: — Отпустите! Я всё вам прощу!..

— А может, и впрямь отпустить? — заколебался Пантелеймон. — Ведь мы служилые люди князя Олега, и это предательство. Да и неизвестно ещё, как примут нас Александр Липецкий и его дружина.

— Да уж не хуже Олега! — фыркнул Кирилл. — Запомни раз и навсегда, Пантелеймошка: Ефим и тем паче князь Олег такого, что мы сейчас сделали, не прощают, так что назад нам дороги нету, только вперёд...