Виктор Душнев - Ангелы плачут над Русью

«Что это значит? — напряжённо думал Самуил. — Русь покорена... Что же означает этот дерзкий поход?..»

Князя Липецкого охраняли серьёзно: сотня отборных бахадуров постоянно находилась неподалёку от тюрьмы да два десятка охраны рядом с пленным. Едва Александр пришёл в чувство, на него надели деревянные колоды. Князь понял, что участь его решена, и стал молиться, готовясь к мучительной смерти.

А к Телебуге пришёл Самуил и после церемониала приветствия Великого хана, едва они остались одни, сообщил:

— Тысячник Харалдай покинул свои кочевья на берегах Бузулука и движется в сторону Сарая.

Телебуга побагровел:

— Взбунтовался?!

— Похоже на то. Ведь он дружен с князем Александром.

— А где Ногай?

— Ногай от нас ещё далеко, но из степи дошли слухи, что какая-то русская дружина миновала его и тоже устремилась к Сараю.

— На соединение с Харалдаем?

— Не знаю. Но в донесениях про ту дружину, я думаю, больше вымысла, чем правды. Какой безумец рискнёт напасть на Золотую Орду?

— А про Харалдая правда?

— Как то ни прискорбно, повелитель.

— А откуда тебе это известно?

— В отряде Харалдая есть мои люди, и они передают мне обо всём, что делает этот неверный шакал!

Телебуга задумался. Потом встрепенулся и приказал:

— В случае попытки освобождения князя сразу же зарезать! По какой дороге идёт Харалдай?

— Пока вдоль левого берега Бузулука, а потом, наверное, у устья Терсы перейдёт Медведицу — и на Сарай.

— Вышли ему навстречу две тысячи всадников! — велел хан, с каждой минутой всё больше свирепея. — Загнать его в Медведицу и там утопить! А русские как идут?

— Не знаю, но дозоры выставлены, и, если они появятся, Великий хан тотчас же будет об этом оповещён.

Выйдя на Терсу в устье Елани, Харалдай остановил своё воинство. Пасмурнело. Дневной зной сменила вечерняя прохлада. Все спешились, на конях остались только дозорные во главе с сотником Мараачы.

— Просмотри всю Терсу до самого впадения в Медведицу, — сказал ему Харалдай. — Особенно внимательно лесистые места. Как бы нам на засаду не нарваться.

— Слушаюсь! — Дозорные ускакали.

Василий подошёл к реке и пристально поглядел вдаль. За его спиной шумно вздохнул Харалдай.

— Всё голова болит? — поинтересовался Шумахов.

— Нет, — пожал плечами Харалдай. — А что?

— Да так... Если не болит, то должна быть ясной.

— Ну? Не тяни шакала за хвост, укусит. Говори!

— Не поспеем мы вовремя, так едучи.

— А ты хочешь коней загнать и свалиться перед Телебугой без сил? Может, нас уже тумен возле Медведицы поджидает!

— Откудова Телебуга о нашем движении узнает? — удивился Шумахов.

— Ты, Василий, хоть и долго в Орде жил, а ума не набрался. У Телебуги и Самуила, будь он неладен, глаза и уши везде.

— Ну а как же мы вызволим князя, коли им о нас всё известно?

— Не знаю, — пожал плечами тысячник. — Я уже посылал в Сарай своих лазутчиков...

— А почему мне не сказал?! — рассердился Василий.

— Это мои самые преданные люди, и о них я молчу.

— Ну ладно, молчи. Когда поговорим?

— Да тихо ты! Тут люди Самуила шныряют. Потом...

Зной разморил Василия, и он уснул и спал так крепко, что разбудили его только ночью и позвали к Харалдаю. Тысячник был один и заговорил шёпотом:

— Князь охраняется. Все броды через Итиль перекрыты. Ни хитростью, ни коварством вызволить его невозможно: надёжнейшие сторожа — не проведёшь, не перехитришь. Да и как через Итиль перейти? Стоял бы Сарай на правом берегу, а то ведь почти на Ахтубе. Нам надо не известный Самуиловым нюхачам и слухачам брод найти. И освобождать князя нужно неожиданно, навалившись всей тысячей сразу. Если получится, мы его немедля переправим на Итиль к новгородским ушкуйникам.

— К кому-к кому? — удивился Василий.

— Ну, даёшь! А ещё русский! — рассмеялся Харалдай. — Это же речные разбойники из Великого Новгорода. Про город такой тоже не знаешь?

— Знаю! — обиделся Василий. — Ты про разбойников говори.

— А что про них говорить? Спускаются вниз по течению Итиля на ладьях-ушкуях от Калязина, Углича либо от самого Булгара, грабят все прибрежные поселения. Их даже в Сарае боятся.

— И хан такое терпит?!

— А что он с ними сделает? Конница на широкой реке бессильна, а воевать на воде мы, брат, не умеем.

— Выходит, ушкуйники — те же казаки?

— Выходит. Только казаки в степях да перелесках, а эти с реки бьют. Так вот, мои люди с ними договорились, и они сейчас близ Сарая шныряют. Да вообще-то они недавно тут появились, потому ты и не слыхал.

— И ты нашего князя хочешь этим душегубам отдать?! — побледнел Шумахов.

— А по-иному не получится, — покачал головой тысячник. — Если вызволим Александра, нам надо сразу уходить на восток, к Тохта-гу-хану. А как уходить с больным-то? Ушкуйники будут близко, в Ахтубу войдут и, едва услышат, что в Сарае замятия, причалят к берегу. Коли всё будет удачно, мы передадим им князя, а сами рванём в степь.

— Слушай, тысячник... — Василий помолчал. — А почему ты так легко согласился пойти против самого Великого хана?

— Не доверяешь? — сверкнул глазами Харалдай.

— Понять хочу, — вздохнул Шумахов. — А вдруг нам конец...

— А от Телебуги мне так и так конец! — резко отчеканил Харалдай. — Чуть раньше или чуть позже — какая разница? Мне, Васька, к Тохте прибиваться надо, и нашим походом я, может, милость его приобрету. Понял?

— Понял, — кивнул Шумахов. — Тогда... Знаешь, у меня тоже уши есть. Разве твои лазутчики ничего подозрительного по дороге не обнаружили?

Харалдай чуть замялся:

— Ну-у... Ну слышали в устье Терсы при переправе конский топот и голоса. Но там не больше сотни всадников, их мы в случае чего уничтожим одним махом. Погоди, скоро дозор возвратится, тогда и ясно будет, что там, на берегу Медведицы...

Заалел рассвет, и в шатёр заглянул нукер:

— Дозор вернулся, господин!

— Зови, — приказал Харалдай.

Вошёл сотник Мараачы, доложил:

— Терса по обоим берегам свободна. Только в устье возле леса какие-то всадники.

Харалдай с Василием переглянулись.

— Какие всадники? — повысил голос тысячник. — И сколько их?

— Не разглядели, — сокрушённо развёл руками сотник. — Там близко не подойти, а ввязываться в бой ты не велел.

— Да это понятно, — поморщился Харалдай. — Ну а вдруг большая засада? Несколько тысяч, а?

Мараачы замотал головой:

— Какие тысячи, господин?! По шуму — сотни две, не больше.

— Ладно, иди, — приказал Харалдай. — Там рассвело?

— Рассвело, господин...

— Надо было Кезинера послать, — проворчал Харалдай. — А этот — размазня... — И встал.

— Авось пронесёт? — неуверенно проговорил Василий.

— Вот-вот! — фыркнул тысячник. — Из-за этих ваших «авось» да «небось» вас и бьют почём зря! А у нас таких глупых слов нет. Мы чётко исполняем приказы командиров и потому владеем половиной мира. Ладно, иди собирайся, скоро выступаем...