Виктор Душнев - Потомок Святогора

— Хорошь, слющай! — забормотал от удивления с акцентом Шумах.

Он вскочил с места и... совершенно неожиданно для самого себя соединил руки молодых людей и воскликнул:

— Ого-го! Хорошь нашь дэт, как хорошь! Ца-ца! — пощёлкал языком на кавказский манер, потирая ладони. И наконец снова перешёл на чисто русский говор: — Сват Афанасий, наши дети созданы друг для друга. Твоя дочь хороша, слов нет, но и мой внук неплох. Давай играть свадьбу! Давай венчать их нынче же!

— Э, сваток, не торопись! — возразил Дымарь и кивнул Ульяне. Та поняла намёк и увела Марию, Шумах показал на дверь внуку. Дымарь продолжил: — К свадьбе нужно готовиться, и комкать важное дело не след. Да и какая свадьба может быть на жниву? Ты забываешься, сват. Да нас из церкви взашей погонят! Люди засмеют, а князь такую выволочку устроит, что и осенью от свадьбы откажешься! Подождём Покрова. Всё по-людски чтоб.

— Куды торопишься, батя? — вмешалась в мужской разговор и Анна. — Василий лежит при смерти, а ты спешишь...

— Цыц, дурёха! — топнул ногой Шумах. — Очухается твой Василий. А свадьбу и без него сыграть можно. Он хоть и выздоровеет, всё равно ни об чем не позаботится. — Повернулся к Дымарю: — Афанасий, не слушай баб, они хороших слов не скажут. Давай через неделю повенчаем детей и свадьбу сыграем. Чего у тебя не хватает — я помогу, у меня всё есть. А вы что молчите? — выкосил гневные угольные глаза на Андрея Сергеевича и его жену. — Зачем пришли? Сватать внука или мёд пить?

— Да мы что? Мы согласны...

— «Мы согласны, мы согласны!» — скривил рот, передразнивая Андрея, Шумах. — Никого не хочу слушать. Марию через неделю заберу. В церковь и в дом Демьяна, внука моего...

Шумах ужас как разошёлся. Старику очень понравилась невеста, и он готов был биться за неё всеми доступными и недоступными средствами, красноречием своим затмил даже говоруху Матрёну. Та сидела и только успевала глазами хлопать. Но наконец, воспользовавшись крохотной паузой, Матрёна всё-таки вклинилась в разговор и затараторила:

— Сваточки мои милые, сваточки распрекрасные! Вот и ладно всё получается, вот и складно делается! Свадебку играть быструю. Что томить голубков сизокрылых? Смотрите, какой ясный соколик Дёмушка и кака красна девица Машенька! Чистый изумруд она, красавица. Парочка распрекрасная, во всём свете не найдёте такой — одно заглядение! Правильно дед Шумах гутарит. Понравилась ему голубка Машенька свет Афанасьевна. Сейчас времечко опять настало ненастное. Не успеют, боюсь, голубки наши натешиться, не успеют налюбиться как следует. Грозной тучею воронье проклятое надвигается!..

— Да что ты сама как ворона каркаешь? — не выдержал жутковатой речи сводни Дымарь.

Но Матрёну было уже не остановить. Её курносый нос ещё больше вздёрнулся, цветастый платок наперевяз перекосился, и из-под него полезли кудлатые волосы. Она захлёбывалась словами, от выпитого хмельного блестели глаза.

— Нет, сваточек дорогой, нет! Была я год назад у своих на Мокше [51] Мокша, мокшане — этнические мордовцы, принявшие участие в этногенезе великороссов. Ассимилированные пришлыми славянами представители финно-угорских племён Восточной Европы внесли в облик нового формирующегося этноса (народа) свои антропологические особенности. В частности, у русо-славян появился, наряду с «арийским», прямым, иногда с утолщением на переносице, тонким носом, мордовский, мерянский вздёрнутый (курносый) нос и т. п. . В Орде непорядок, ханы перерезали друг дружку. А раненый зверь опасен. И в Великом княжестве Владимирском идёт резня кровопролитная. Средний сын Александра Невского Андрей Городецкий пошёл войною против брата старшего, Великого князя Димитрия Переславского. И если б только со своею дружиною, так куды бы ни шло, а то выпросил он у хана золотоордынского тумен татарской конницы. Ихние темники Калдый и Ачадай по нашим местам к Владимиру прошли на помощь Андрюхе Городецкому. Много разору моим сродственникам принесли, по лесам они прятались. А щас, я слыхала, к нам баскака нового присылают, говорят, злющий стерва, бесермен. Ждите беды на наши грешные головы! Спешите волюшкой насладиться!..

— Ладно, Бог не выдаст — вепрь не съест! — Слышал когда-то такую поговорку от князя Святослава Шумах и сейчас ввернул её в разговоре. — Хватит болтать непотребное. Пугает тут какими-то калды-булдыями и чаводаями. Перепила, вот и влезли в твою башку мысли несуразные. Забрела к своим безмозглым мордовцам, а им видятся со страху одни эти, как их, ачадавы-волкодавы!

— И никакие они не безмозглые! — взвилась Матрёна. — Это твои родичи безмозглые!

— Ну, будя вам, будя лаяться-то без толку! — усмирил разошедшихся не на шутку сватов Дымарь.

В избе на время наступило затишье. Как ни странно, но вспыльчивый Шумах на слова Матрёны никак не отреагировал и даже успокоился. Может, для кавказского мужчины встревать в спор с бабой — ронять своё достоинство? Как бы там ни было, но после недолгой паузы касог спокойно промолвил:

— А Матрёна права...

Все в недоумении переглянулись. О чём он? О нашествии татар?

— Матрёна права, что свадьбу через две недели гулять надо, — уточнил дед.

И хозяева и гости с облегчением вздохнули, только богобоязненный Афанасий возразил:

— Нет, сват, не обессудь. Ты — касог, Матрёна — меринка. Вы оба не так близко ко Христу, Богу нашему, стоите. Не будем гневить Его. На Покров сладим свадебку, не ране. И так согрешили, что на Петров пост сватаем.

— Да ты что, сват, ныне Петров день уже, — возразил Дымарю сидевший до того молча Андрей Сергеевич.

— Ах, правда, прости Господи грехи наши тяжкие! — перекрестился Дымарь. — Совсем запутали... — Хотел сказать «нерусские», но вовремя прикусил язык.

Шумах посуровел.

— Будь по-твоему, Афанасий, — только и проворчал.

Проснувшись, Святослав помолился, умылся, оделся, поцеловал жену и пошёл к Василию. Бирич выглядел уже повеселее. Гавриил, может, и нехотя, но ради собственной шкуры, которую мог попортить страшный палач Дёжкин, приложил немало стараний, чтобы больному стало легче. Да, бесспорно, сказались тут угрозы князя: впервые видел лекарь Святослава Ивановича таким хмурым и жёстким. Князь строго велел всем оставить его с Василием наедине, и Гавриил с дружками быстро ретировались.

— Что про Кулики хотел мне поведать? — спросил князь.

— Когда я уходил из Ногайской орды, — начал Шумахов, — Ахмат послал мне вдогонку десяток конных. Мы с Андреем Кавыршей, меняя лошадей, пытались оторваться, но татары, бестии, на пятки нам наступали. Андрюха малым отчаянным был... — Василий уронил на подушку слезу.

Окна покоев были открыты. В них ворвался свежий, с ароматным запахом цветов ветер. Бирич вздохнул: