Виктор Душнев - Потомок Святогора

А тем временем в Перемонще в больничной избе очнулся Василий Шумахов. Он медленно поднял тяжёлые веки, в глазах мутился туман.

— Откройте двери и окна, — попросил сухими губами. — Разгоните дым...

Святослав наклонился к нему:

— Тут нету дыма, Василий. Ты ранен, потому у тебя и дымно в очах.

— А-а-а, Святослав Иванович... — вздохнул Василий. Потом, превозмогая боль и медленно поворачивая голову, осмотрел присутствующих. Опытный разведчик, он никогда не болтал лишнего при посторонних. Но говорить всё-таки было надо, и он сказал о том, что не представляло особого секрета.

— В Орде замятия, — еле слышно молвил Василий. — Хан Менгу-Тимур отошёл к Всевышнему. Говорят, не без помощи темника Ногая. В Сарае сейчас главенствует ставленник всемогущего нойона [49] Нойон — вельможа, князь (от монгольского — ноён). Тудан-Менгу. Тудан-Менгу — бесермен, но он слаб, на троне продержится недолго. Наш баскак Содном был оклеветан и чуть не потерял голову, но вовремя ушёл с младшим сыном покойного Менгу-Тимура Тохтой в степь за Итиль, в Белую Орду.

Василий замолчал, прикрыл глаза, и в избе воцарилась тишина. Потом бирич снова открыл глаза и зашептал уже совсем еле слышно. Святослав Иванович ещё ниже наклонил голову.

— Содном промахнулся. Ушёл с Тохтой. Но Тудан-Менгу мало просидит в Сарай-Беркае. Старшие сыновья... — Василий почмокал пересохшими губами: — Мне бы воды... — Напившись, продолжил: — Законный царь татарский из Улуса Джучи Тохта не скоро придёт в Сарай. На место Тудан-Менгу метят старший сын Барту-хана, внук Туту-хана Телебуга и ещё один внук Туту-хана, старший сын Менгу-Тимура Алгуй. Телебуга сильней. Алгуй ему не перечит.

— Но ведь, кроме Тудан-Менгу, все тобой перечисленные Чингисиды из Улуса Джучи, — возразил князь. — Почему же только Тохта нам выгоден?

Василий покачал головой:

— Все эти Чингисиды под пятой врага Руси Ногая. К тому же часть из них приняли бесерменскую веру. Тохта же хоть и язычник, но у него в советниках много несториан, которые сносно относятся к Руси. Ведь не зря же с ним ушёл христианин Содном. Кроме того, Тохта враждует с Ногаем. Но беда наша в том, что Ногай слишком силён и посадит в Сарае только выгодного ему хана. Тудан-Менгу Ногаю чем-то не угодил, и ему недолго осталось сидеть на столе в Сарае. Ногай сейчас склоняется в пользу Телебуги, который возле Сарая со своим туменом гарцует, чувствует силу, в ладах с Ногаем. А наш Содном далеко отсюда и, видно, больше не возвратится. Баскачество рыльское, воргольское и липецкое откупил у Ногая — видишь, княже, Ногай всем в Орде распоряжается, — так вот, откупил, на наши грешные головы, баскачество бесермен из Бухары Ахмат. Ух и злющий, падла! Уже направил к нам десяток своих головорезов, которые но пятам преследовали меня. С ними был какой-то наводчик, видать, из наших краёв. Дюже дорогу хорошо знает, сволочь. Но кто, я не угадал. Некогда было угадывать, бежать пришлось...

Василий моргнул, давая понять князю, чтоб выпроводил посторонних, но князь намёка не понял, и Гавриил с Ермолаем остались. Семён же Андреевич суетился возле Ивана и не заметил потуг Василия. И тогда, видя бесполезность попыток удалить чужаков, Шумахов сказал:

— Недалеко отсель они меня и ранили.

Святослава Ивановича как обожгло: «Так вот кто обстрелял нас на Воронеже!»

Он приказал Семёну Андреевичу бить тревогу, а Василий опять поманил его:

— В свите Ахмата есть белый человек...

— Ну и что? — не удивился князь.

— Ой, как на тебя похож, княже, — слабо улыбнулся Василий. — Высок, белокур, станом прям, голубоглаз. Даже завитки чуба такие же. Я сначала удивился: зачем это сюда наш князь пожаловал? Подумал, что Ногай вызвал, даже кинулся с поклоном, а он уставился непонимающе, видать, по-русски ни гу-гу. Я ошалел, а Ахмат на меня с ногайкой, да орёт по-татарски: «Ты что к моему слуге пристаёшь?» Хорошо, что двойник твой заслонил меня от удара Ахмата. А этот бесермен от злости чуть не лопнул. Как бросит на землю ногайку, как начнёт её топтать да кричать: «Махмуд! Ты посмел заступиться за неверного урусута! Я с тебя живого шкуру сдеру!» — Василий помолчал. — Княже! У тебя ведь пропал брат родной. По-моему, он это...

Святослав Иванович от удивления раскрыл рот, но осознать до конца эту неожиданную весть не успел: в избу вошёл Семён Андреевич.

— В тревоге пока надобности нету, — сказал. — Пойдём, Святослав Иванович.

Князь глянул на лекарей и строго приказал:

— Следите за больными! Не дай Бог с ними что случится — несдобровать вам обоим. Дыба всегда наготове, да и Дёжкин соскучился по любимому ремеслу — суставы выворачивать.

На улице Семён Андреевич сообщил князю о том, что произошло в Воронеже. Об этом рассказал прибывший в Перемонще сын Василия Демьян.

— Та-а-ак! — протянул князь. — Значит, отряд уничтожен и следов его татары не найдут. А проводника убили? — спохватился. — Быстро Демьяна в мою палату в тереме!

Молодой Шумахов вмиг оказался пред очами князя.

— Говоришь, коней татарских в Дикое Поле вернули? — пристально посмотрел на Демьяна князь. — Надёжные люди погнали табун?

— Антон Свиристелкин и Костюха Ломов, — кивнул Демьян. — Они надёжные.

— Ничего татарского не взяли?

— Ничего, Святослав Иванович.

— Добро. Ну а были с татарами русские?

— Да вроде нет.

— Но ведь кто-то их сюда вёл, кто хорошо знает наши дороги. Середь убитых такого не было?

— Нет, Святослав Иванович, не было. Как есть все на подбор татары.

— Значит, этот русский ушёл домой, а татары ждали его в лесу, — предположил князь. — Предатель где-то здесь, у нас живёт. Что будем делать, Семён Андреевич? А ты иди, Демьян, иди.

Демьян ушёл.

— А я считаю, что этому предателю щас горше нашего, — почесал бороду боярин.

— Почему же?

— Да с него ж спросят, куда отряд делся и как сам остался жив.

— Верно мыслишь, — кивнул князь. — Но всё же ухо востро надо держать. А негодяя надобно выявить и предать смерти.

— Постараемся, — пообещал боярин. — Хотя трудно будет. Не найдя татар, он затаится или вообще убежит из княжества.

— Ну ладно... — Князь встал. — Неприятностей, похоже, не избежать, однако пора к гостям возвращаться.

Ужин продолжался. На князя глядели уже пьяные лица. Святослав сел на своё место, налил кубок мёда крепкого, выпил в три глотка, шумно выдохнул, закусил жирным куском севрюги. Заблестела борода, по рукам потёк рыбий жир.

— Братцы, — даже не захмелев, заговорил князь. — Беда на нас надвигается. Беда лютая. В Орде замятия великая, а во Владимирском княжестве повздорили Александровичи. Сыны Невского никак не поделят отцовский стол великокняжеский. Вскоре ждите Неврюеву рать новую, да и Соднома уже больше не будет, откупил наше баскачество бесермен Ахмат. Быть крови. А пока, ежели хотите, продолжим гулянье. Не хотите — давайте выпьем на посошок и отдыхать, а утром по домам...