Кристофер Бакли - Охотник за судьями

— Эй! Послушайте! Вы, там! Да, вы. Вы? Говорить? По? Английски?

Солдат сурово взглянул на него:

— Йа .

— Хорошо. Тогда проведите меня к своему губернатору, Петеру Стёйвесанту. У меня к нему дело. Срочное. Вы понимаете «срочное»?

Солдат уставился на него.

— Ну шевелитесь же. Не весь день мне тут стоять.

Вокруг них собрались другие солдаты.

— Какое тело у фас к нему? — спросил солдат, к которому Балти обратился. — К хенералу?

Балти полез в суму за приказом. Ему в грудь уперлись три штыка.

— С вашего позволения! Я только хотел вам показать свои бумаги. Вы что, не хотите увидеть мои бумаги? Бумаги! Слушайте, вы понимаете английский или нет?

Суму Балти подцепили штыком. Один из солдат открыл ее. Нашел и извлек изрядно помятый приказ Балти. Солдаты уставились на бумагу.

Прибыл еще один военный, увешанный большим количеством бляшек и галунов. Он прочитал приказ, посмотрел на Балти и оскалился. Посмотрел на Ханкса и оскалился:

— Идти.

Балти и Ханкс последовали за ним. Четыре солдата замкнули процессию. Они шествовали по людному порту среди глазеющей толпы.

Новый Амстердам был по-голландски аккуратен. Они перешли по мосту канал, который в любом другом городе представлял бы собой зловонный кисель из наносов и отбросов.

Слева возвышался элегантный дом с остроугольными фронтонами, который они видели с брёкеленского берега. Справа стояла крепость — квадратная, с бастионами по углам. Внутри все кипело: всюду сновали солдаты и рабочие, катая бочонки по булыжным мостовым, поднимая корзины пушечных ядер на крепостные стены, таская охапки мушкетов туда и сюда. Офицеры на плацу муштровали солдат.

— Они точно кого-то ждут, — пробормотал Ханкс.

Внутри крепости стоял большой дом — губернаторский. Балти и Ханкса ввели не через парадную дверь, а через боковую. Дурной знак.

Ханкс озирался по сторонам, все запоминая. Наконец они оказались в просторной комнате, почти пустой. Стены были увешаны официальными документами, картами и планами.

— Здесь сидеть.

Балти неодобрительно огляделся:

— Послушайте. Я просил отвести нас к губернатору Стёйвесанту, а вы привели нас в какую-то казарму.

— Сидеть.

— Послушайте, милейший, мне не нравится ваш тон. Я хотел бы указать, что вы говорите с…

Штык кольнул его между лопатками.

— Сидеть.

— Хорошо. Но так не приветствуют посланца самого короля Англии.

Офицер исчез в смежной комнате. Оттуда донеслись голоса. Разговор затягивался.

Наконец оттуда появился плотно сложенный краснолицый мужчина, обилием бляшек и галунов превосходящий всех встреченных доселе. В руке у него был приказ Балти.

— Который тут, — он взглянул на приказ, — Балтазар Синт Миккал?

— Это я, сэр.

Офицер оглядел Балти с ног до головы и обратно с видом таможенного инспектора, готового потребовать, чтобы Балти открыл чемодан.

— Я Кунц. Вице-хенерал.

— Весьма рад познакомиться с вами, вице -генерал Кунц. Но, при всем моем уважении, дело у меня — к его превосходительству генералу, губернатору Стёйвесанту. Оказанный мне здесь прием оставляет желать лучшего. Ранее я находился под впечатлением, что голландцы — самый гостеприимный народ. Я с сожалением должен констатировать, что мой опыт это опровергает.

Вице-генерал Кунц уставился на стоящего перед ним вертопраха со странной смесью негодования и веселья. Он снова перечитал потрепанный приказ.

— Вы ищете… этих… Уолли и Хоффа?

— Гоффа, — поправил Балти. — Именно так.

— Сачем?

— Они соучастники в убийстве Его покойного Величества короля Карла Первого. Да упокоит Господь его царственную душу.

— Почему фы тумаете, што эти люти нахотятся в Новом Амстердаме?

— О, я вас уверяю, сэр, мы действуем на основании совершенно надежных разведданных.

Ханкс кашлянул.

— Расветтанных? — У вице-генерала Кунца загорелись глаза, словно за каждым зажгли по свечке. — Та? От кофо фы получили эти расветтанные?

Тут заговорил Ханкс — но не своим голосом, а на какой-то дикой смеси ирландского говора с йоркширским:

— С ваш позволень, ваш-сиясь, то были не разве-даны, а скореича, ежли можно так выразиться, слухи.

Кунц уставился на него:

— Слухи?

— Именно так, ваш-сиясь. Звольте видеть, мы были у Бостоне, у Мочасусеце. Жуть до чего мрачное место, как по мне. Там все унылые такие, морды у всех вытянуты. И, звольте видеть, мы сидели у этой таверне. Гроговом заведении, если можно так выразиться. Ну и, кажись, у тот вечер все перебрали грога. Верно, Балто? И там был один хрен, то есть один человек, ну, он сказал, что он торговец бобрами. Бобровыми шкурами тоись. И наш Балто стал ему рассказывать, как выморщил контракт на охоту за этими хренами, Уолли и Гоффом. Хоффом, как вы его называете. Звольте видеть, мы охотники за людьми.

— Охотники са лютьми?

— Именно так. То ись мы ловим тех, кого ищет закон. И получаем за это деньги.

— Воснакраштение?

— Именно так. И вот этот торговец бобрами, звольте видеть, он нам гутарит: «Это вы Уолли и Гоффа ищете? Вы что, не знаете, они подались в Новый Амстердам. К голландцам. Хорошие люди, эти голландцы. Лучших вы нигде не сыщете». И вот мы приехали сюда, в Новый Амстердам. Это и есть те разве-даны, про какие говорил мой напарник, вот этот вот мистер Балтазар.

Свечи в глазах Кунца погасли:

— А фы…

– ‘Айрем ’Анкс, к вашим услугам, ваш-сиясь. Охотник за людьми, истребитель индейцев и вообще делаю все, кому чего надо. Вот этот вот мистер Балтазар любезно нанял меня у Бостоне к себе в подручные, как он есть непривычен к этим местам. Только я, с ваш позволень, предпочитаю именоваться адъютантом.

Кунц покачал головой:

— Эти люти, которых фы ищете… Я тумаю, они не стесь. Нет. Они не стесь. Я пы снал.

— В таком раскладе мы вами премного благодарны за ваше время и любезность и пойдем своей дорогой. Здесь, кажется, все сильно заняты, так что мы не смеем больше отнимать у вас время. Идемте, мистер Балтазар, не будем мешать добрым голландцам.

Кунц покачал головой:

— Фы не мошете уехать. Корот сакрыт.

— Закрыт?

— Никому нелься фойти и фыйти. Распоряшение хенерала. Не фпускать, не фыпускать.

— Извиняюсь, ваш-сиясь, нас же только что впустили. Средь бела дня.

— Сакрытие происошло фо фремя фашего припытия. Теперь фы толшны остафаться.

— Ну что ж, — сказал Ханкс с очень легким оттенком раздражения, — должны — сталбыть, останемся. Вкусим радостей Нового Амстердама. Очень аккуратный город. Очень аккуратный.

И уже к Балти:

— Не говорил ли я вам, мистер Балтазар, какой аккуратный народ эти голландцы?

— Фы останетесь тут, ф форте. Фы путете нашими хостями .

— Как это мило с вашей стороны, ваш-сиясь. Благослови вас Господь.