Геннадий Левицкий - Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора

– Пусть тебе не дарит надежду на счастливый исход малочисленность неведомого народа, – поддержал друга Тоноак. – Их воинственность питают могущественные темные силы. Всего только несколько сотен бородатых людей уничтожили государство ацтеков, их главный город и могущественного правителя. Ничто не может устоять перед ними.

– Но что им нужно? Для чего эти люди уничтожают все на своем пути? – удивился Единственный Инка.

– Золото! Их по-настоящему волнует только оно, – пояснил Диего.

К удивлению друзей Уайна Капак лишь презрительно улыбнулся и произнес:

– Всего лишь только оно… У меня много желтого металла, а бородатых охотников до него, как вы сказали, мало. Я дам золота всем, кто придет, пусти они уйдут довольные с миром.

– Не получится насытить их жажду, – уверенно произнес Диего.

– Я дам столько, сколько они смогут унести.

– Они хотят владеть всем золотом мира. Всем, что ты имеешь, – сказал Тоноак. – Их не интересует то количество, которое хочешь дать ты, они хотят знать, сколько сокровищ всего есть в комнатах твоего дворца. Как только появится человек, способный соединить и повести за собой несколько сотен людей без страха, как только они найдут твое царство, на эти земли придет беспощадная война.

Долгое время о белых людях ничего не было слышно, и Уайна Капак начал забывать разговор с чужеземцами. Вместе с Атауальпом и огромным войском он отправился в поход на север, чтобы присоединить к своей великой державе новые земли. Единственный Инка остановился в Кито. И тут начали твориться необыкновенные вещи, предвещавшие великие бедствия и несчастья. В небе стали появляться кометы, одна из которых – огромнейших размеров и зеленого цвета, навела ужас среди инков. Вслед за необычной кометой молния ударила в дом Единственного Инки. Колдуны предсказали скорую смерть Уайна Капака, также уничтожение всего рода Единственных Инков и разрушение государства.

Единственный Инка в это время действительно тяжело болел и чувствовал, что жизнь его угасает с каждым днем. Потому все предсказатели остались живы, им только было велено хранить в тайне от народа толкование необыкновенных событий.

Умирая, Уайна Капак призвал своих сыновей, военачальников, высоких сановников и открыл пророчество, передаваемое из поколения в поколение правителями инков:

«Много лет назад мы, благодаря откровению нашего отца – Солнца, узнали, что, когда процарствует двенадцать Единственных Инков, его сыновей, придут новые люди, неизвестные в этой стороне, и они победят, и покорят, и подчинят своей империи все наши и еще многие другие государства; я подозреваю, что это те, которые ходят по побережью нашего моря; они должны быть людьми храбрыми, имеющими во всем преимущества перед вами. Мы также знаем, что на мне заканчивается двенадцатый Единственный Инка. Я заверяю вас, что по прошествии нескольких лет после того, как я уйду от вас, придут те новые люди и исполнят то, что вам сказал наш отец Солнце, и они завоюют нашу империю и станут ее господами. Вам придется договориться о мире с этими людьми и завести с ними дружбу, потому что они во всем превосходят вас, ибо их закон будет лучше, чем наш, а их могучее и непобедимое оружие сильнее вашего. Оставайтесь с миром, ибо я ухожу отдыхать со своим отцом Солнцем, который зовет меня».

Лучше бы Уайна Капаку не упоминать о древних пророчествах; тем более, при таком стечении людей, они перестали быть тайной. Вымышленные или действительные откровения – теперь уже не суть – явились мощнейшими союзниками белых людей.

Франсиско Писарро без славы вернулся в Панаму, но некоторое количество вожделенного желтого металла он привез. Немного больше золота удалось набрать его компаньону Диего де Альмагро, который возвращался другим путем. (Оно обошлось не дешево – Альмагро потерял глаз во время стычки с туземцами.) Даже небольшое количество грубых диковинных безделушек было достаточно, чтобы зажечь алчный огонь в глазах местных поселенцев. Сразу же начала готовиться новая экспедиция.

Людей в Новом Свете было катастрофически мало, и сто шестьдесят человек, которых удалось завербовать Писарро и Альмагро, считались вполне приличной армией. Два кое-как укомплектованных корабля на этот раз вел опытнейший мореплаватель Бартоломе Руис. Суда пересекли ранее недосягаемый для испанцев экватор, и здесь силы участников экспедиции разделились. Руис продолжил плавание, и ему удалось настигнуть базальтовый плот аборигенов, нагруженный вещами, предназначенными для торговли: золотыми и серебряными изделиями весьма тонкой работы, великолепными тканями, расписанными диковинными птицами, растениями и цветами.

Франсиско Писарро сухим путем углубился на неизведанную территорию и тут же столкнулся с неимоверными трудностями. Дожди шли ежедневно, путь лежал через непроходимые джунгли, кишащие змеями и москитами. Все чаще отряд подвергался нападению туземцев. Два солдата – Родриго Санчес и Хуан Мартин – оказались в плену. Потеряв много людей, Писарро вернулся к побережью. Приплывшие из Панамы корабли нашли его чудом выживших солдат в ужасном состоянии. Пожалуй, только предводитель верил, что их ждали величайшие открытия, и они были совсем близки.

Капитан корабля передал приказ губернатора: всем оставшимся в живых членам экспедиции вернуться в Панаму, но Писарро не торопился занять место на спасительной палубе. Потратить столько сил и времени на пути к мечте и вернуться в исходную точку – такое было невозможно для конкистадора. Шанс достигнуть великой цели был одним из миллиона, и Писарро без колебаний поставил собственную жизнь на один-единственный призрачный шанс. Мечом он провел на песчаном берегу черту и обратился к своим людям.

– Там лежит Перу с величайшими богатствами, – указал испанец на континент и в следующий миг повернулся в сторону кораблей – здесь Панама и нищета. А теперь пусть каждый из вас выбирает то, что больше подходит храброму кастильцу. Что касается меня, я иду на юг, а в нищете и безвестности пусть прозябают другие.

Писарро перешел черту на песке, словно разделившую его жизнь надвое; поступок командира вдохновил тринадцать человек – еще недавно мечтавших только о возвращении в обжитые места. Они предпочли остаться одни среди бесчисленного множества опасностей. У обреченных храбрецов не имелось ни единого шанса выжить и добраться до любого обжитого испанцами уголка, так как согласно приказу губернатора все корабли должны вернуться в Панаму. Товарищи, уходившие на корабли, прощались с ними навсегда.

А в это время перед Атауальпой стояла черта, подобная той, которую провел на песке Франсиско Писарро. К нему доставили двух пленных испанцев: Родриго Санчеса и Хуана Мартинеса. Туземцы благоговели перед белыми людьми, им казалось, что это посланники богов, если не сами боги. Атауальпа знал, что перед ним всего лишь дерзкие, коварные и сильные враги; правителя долго мучил вопрос: дружить или воевать с ними. Четыре дня пленников водили по столице, а затем принесли в жертву божеству, которое считалось у туземцев творцом мира.