Геннадий Левицкий - Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора

Отстроенный с участием Кира храм просуществовал до 70 г. н. э., когда вместе с Иерусалимом был до основания разрушен римскими войсками Тита. Город лежал в руинах 60 лет; затем император Адриан решил на его месте основать римскую колонию, а на Храмовой горе построить храм Юпитера. Победившее христианство превратило языческие культовые постройки в руины, и на их месте возникла свалка.

В VII в. Иерусалим завоевывают арабы, они же сооружают на Храмовой горе знаменитые мечети Купол Скалы и аль-Акса. Во время штурма Иерусалима крестоносцами в 1099 г. укрывшиеся в мечети аль-Акса мусульмане оказали наиболее упорное сопротивление. С ней связаны и самые кровавые страницы битвы за Святую землю. Сарацины гибли не только во время боев; войско крестоносцев настолько было малочисленным, что у него не имелось людей для охраны пленных, а потому истреблялись все мусульмане, а заодно и евреи. В мечети погибло до десяти тысяч мусульман. Все пространство в ней было покрыто мертвыми телами, и победители с ног до головы были забрызганы кровью.

Множество мусульман обоего пола пытались спастись на крыше мечети аль-Акса. Танкред и виконт Беарнский объявили их своими пленниками, однако на следующее утро франки поднялись на крышу и перебили всех до единого. Безумная жажда крови овладела латинянами до такой степени, что когда граф Тулузский отослал собственных пленников в Аскалон, то был обвинен товарищами в предательстве.

Мечеть аль-Акса после взятия Иерусалима стала именоваться Храмом Соломона. Она стала резиденцией первого латинского правителя Иерусалимского королевства – Готфрида Бульонского. Часть Храма король Балдуин II теперь и отдал только что образованному рыцарско-монашескому ордену Гуго де Пейна.

Иерусалимский король оттого проявил благосклонность, по сути дела, к бродягам, что его увлекла спасительная идея: создать на Святой земле военно-монашеский орден, который бы всегда оставался здесь. Весь христианский мир радовался освобождению Иерусалима, множество паломников устремилось в Палестину, среди них были и рыцари, готовые поучаствовать в нескольких битвах с мусульманами. Но… Те, что совершили Первый крестовый поход, в большинстве своем сложили головы, так и не увидев Иерусалима; многие, после взятия священного для христиан города, вернулись на родину, посчитав свою миссию исполненной; прибывавшие пилигримы надолго не задерживались; крестоносцы же, наиболее верные священной миссии, просто состарились. (Наш старый знакомый Петр Пустынник после разгрома своей армии под Никеей и до конца своей жизни оставался в глубокой тени. Он присоединился к войску Готфрида Бульонского, дошел с ним до Иерусалима, затем в 1099 г. вернулся во Францию, основал монастырь и умер в его стенах в 1115 г.) И вот, первый правитель Иерусалима (не принявший золотой короны, потому что в этом городе Иисус был коронован терновым венцом) Готфрид Бульонский однажды смог выставить только 200 рыцарей и до двух тысяч воинов.

При иерусалимских королях Балдуине I и Балдуине II положение стало еще хуже, чем при славном Готфриде Бульонском – бесстрашном воине и праведнике, который более всех крестоносцев был предан делу освобождения Святой земли. Животворящий Крест редко покоился в храме Гроба Господнего. Почти ежегодно святыня была несомой впереди немногочисленного войска христиан, идущего в бой против неисчислимых ратей мусульман. Только страх потерять главнейшую реликвию и заставлял христианское войско одерживать победы.

Постоянно живущих христиан в Иерусалимском королевстве было так мало, что, по словам Балдуина I, они едва могли бы заполнить одну из главных улиц города.

Балдуин II выделил Гуго де Пейну из своих владений небольшие земельные участки – некоторые были подарены, другие переданы во временное пользование. Благодаря этому члены ордена получили средства для существования и для развития своего детища. Отличительной особенностью тамплиеров стал красный крест, нашитый на белый плащ. Вступавшие в орден давали три обета: целомудрия, бедности и послушания.

Несмотря на покровительство Иерусалимского короля, орден Храма долгие годы оставался в безвестности. В Иерусалим прибывало много паломников: одни, поклонившись святым местам, возвращались на родину, другие принимали участие в войне с неверными, иные оставляли свои головы в негостеприимных песках, но слишком мало находилось желающих вступить в суровый орден и расстаться со своими человеческими слабостями, как требовал его устав. Новая христианская организация противоречила здравому смыслу: она, согласно приносимым обетам, являлась монашеской, а монахам запрещалось брать в руки оружие, но без оного орден не мог исполнять то, что обещал. В те времена монахи должны были в уединении обращаться к Богу с молитвой, а рыцари сражаться – и оба действия в понимании тогдашнего человека не могли соединяться.

Орден рыцарей Храма существовал, но свое назначение, в силу малочисленности, выполнить не мог. Могущество к нему пришло, когда Гуго де Пейн начал отчаиваться и почти утратил веру в жизнеспособность своего детища.

Магистр нечасто пользовался гостеприимством бедного иудея, обычно они встречались в одном и том же месте, за одним и тем же делом. Несмотря на занятость, магистр с подчиненными не оставил попыток проникнуть в тайны Голгофы. Исследователя в душе, Гуго де Пейна радовала любая мелочь из прежних столетий, и особенно вещь, извлеченная из земли и существовавшая во времена, когда совершал свои земные шаги Иисус. Его нисколько не огорчало, что Понтий, рассказывавший о находках, неизменно своими комментариями подтверждал, что величайшего открытия не совершено.

Сегодня Понтий появился на Голгофе позже обычного. Еще более удивил он, когда сразу же после приветствия пригласил Гуго де Пейна в гости. «Разумеется, – нехотя добавил иудей, – после того, как магистр закончит поиски». Тамплиер любезно поблагодарил иудея и, спустя недолгое время, забыл о приглашении. От проницательного Понтия это не ускользнуло, и он вновь спросил: сможет ли магистр зайти ненадолго в его скромное жилище.

Рыцаря немного озадачило настойчивое приглашение в гости; обычно Понтий не уговаривал; более того, когда франк оказывался в его хижине, то хозяин чувствовал себя неловко оттого, что нечем было угостить дорогого гостя. Иудей понял сомнения Гуго де Пейна и пояснил:

– Мне необходимо показать тебе что-то очень важное… Вещь, которой тысяча лет.

– Уж не ко времени ли Спасителя относится то неведомое, чем ты желаешь меня удивить? – предположил магистр.

– Именно так, – утвердительно кивнул собеседник, – оно ближе к Спасителю, чем ты можешь предположить.