Владимир Москалев - Мудрый король

Вскочив на коня, Гарт помахал рукой и скрылся в лесу.

Вскоре Гарт выехал на поляну и здесь носом к носу встретился с… нет, ну кто бы мог подумать! Рядом, в каких-нибудь двадцати шагах, стояла перепуганная насмерть оленуха и во все глаза таращилась на него. Гарт удивился: чего же это она не удирает, и как вообще могло произойти такое «свидание»? Олени чутки и не менее пугливы. Потом догадался: он появился с подветренной стороны, а самка, видимо, обрывала листья с кустов, вот и дала промашку. Однако почему же она не уходит? Вернее, не убегает? Ноги от испуга стали ватными? Разгадка не замедлила себя ждать. Из кустов вышел маленький, на нетвердых еще ногах ее малыш и, подойдя к матери, припал губами к ее животу. И оба – ни с места. Только мать с тревогой косила черным глазом на человека. Что, если бросит копье? Ведь ничего не стоит!.. Но Гарт только улыбался. Зачем ему эта смерть? К чему ненужная кровь? К тому же мать перед ним. Он сам много уж лет тому назад был малышом и так же, неуклюже перебирая ножками, шел к своей матери. И очень любил ее. Болезнь тогда навсегда разлучила их, и он остался совсем беспомощным, на руках у отца. А этот малыш? Что почувствует он? Что подумает о человеке, вонзившем копье в теплый бок его матери?… И Гарт даже прикусил до боли губу, стараясь не думать об этом. Сидел в седле и, не шевелясь, с любопытством наблюдал за олененком. Напившись молока, тот встал рядом с матерью и только теперь, кажется, заметив человека, с удивлением уставился на него, не зная, как реагировать на это. Покосился на мать. Что, дескать, она предпримет? Конечно, то, что и следовало: повернулась и поскакала, беспрестанно оглядываясь на своего малыша: поспевает ли за нею, а нет – грудью встать на его защиту.

Вскоре оба они скрылись в чаще.

Гарт вспомнил о королевской охоте. На кого пойдет облава: на кабана, оленя, а может, на эту самку с детенышем? Только он так подумал, как на другом конце поляны показался всадник в полном вооружении. Увидев Гарта, остановился, надел шлем, выставил копье для боя и громко крикнул:

– Эй, рыцарь! Кто бы ты ни был, я обращаюсь к тебе и требую, чтобы ты выслушал меня. В Блуа живет прекрасная графиня, ее зовут Алоиза, она жена графа Блуаского и дама моего сердца. Свет ее очей подобен лучу солнца во тьме, губы – вишни из садов персидского шаха, а голос подобен журчанью лесного ручья. Согласен ли ты с этим? Если да, то признай, что нет женщины на свете прекрасней моей дамы, и мы с тобой мирно разойдемся. Если же ты откажешься признать правоту моих слов, тогда…

«Вот еще один ненормальный, свихнувшийся на кодексе рыцарской чести, – подумал Гарт. – Сколько их, тупоумков, бродит по дорогам Франции?»

– Что же тогда? – ухмыльнулся он в ответ.

– Мы скрестим наши копья не на жизнь, а на смерть и будем биться до тех пор, пока один из нас не упадет мертвым, – донеслось до него.

– Хм, любопытно. Что, если упаду я? – спросил Гарт.

– Тогда я возвращусь к даме моего сердца и расскажу ей о победе, одержанной мною в ее честь.

– Ну а если свалишься с коня ты?

– Значит, твоя дама окажется прекраснее моей и мне останется признать свое поражение. Кто твоя дама, скажи мне, я хочу знать!

У Гарта не было дамы сердца. Но он тотчас вспомнил Эрвину.

– Ей идет восьмой десяток, ее лицо в морщинах, руки и ноги трясутся. Она еле стоит на ногах и просит милостыню у харчевен и церквей.

– И эту оглоблю ты избрал дамой своего сердца? – захохотал рыцарь.

– Представь. А твою, говоришь, зовут Алоизой? Жаль, что я ее никогда не видел.

– Это не имеет значения.

– Значит, ты сказал, она живет в Блуа? Постой, я, кажется, припоминаю одну Алоизу. Она замужем и тоже из этих мест. Мне как-то рассказывали о ней на веселой пирушке. Это та, у которой столь длинный нос, что на него могут усесться пять ворон разом? У нее к тому же поросячьи глазки и так оттопырены уши, будто их с самого рождения прижимали к щекам. Ко всему прочему, сдается мне, она крива на один глаз, да еще и хромает. Поздравляю, хорошую дочь Евы ты себе выбрал, приятель! Клянусь непорочным зачатием Девы Марии, моя дама даст сто очков вперед твоей.

– Что-о?! – вскипел рыцарь, принимая положение для боя. – Ты посмел сказать такие слова о даме моего сердца?

– Почему бы и нет, если она уродина? Должно быть, ты и сам уродлив, друг мой, коли тебе нравятся создания, больше похожие на мышей, нежели на женщин.

Рыцарь зарычал, вонзил шпоры в бока лошади и помчался вперед.

Гарт спокойно смотрел на него, не двигаясь с места. Лишь положил копье на холку коня. Потом усмехнулся:

– Глупец! Если ему удастся вышибить меня из седла, я всего лишь свалюсь с коня. А если вылетит из седла он, то загремит всей своей грудой железа; оно долго еще будет догонять его, пока не переломает ему все кости.

И, когда рыцарь уже готов был ударить, Гарт резко выбросил вперед руку с копьем. Всадник взмахнул руками и упал, будто сноп. Земля задрожала в этом месте, и посыпались с рыцаря шлем, подлокотники и наколенники. Долго еще, чертыхаясь и отплевываясь, не мог подняться с земли воздыхатель прекрасной Алоизы из Блуа. Когда стал на ноги, оказалось, что он охромел и оглох на одно ухо.

Вид его был жалок: половина доспехов на земле, шлем в грязи, кольчуга разорвана, щит продырявлен, а копье разлетелось в щепы. Тем не менее он с достоинством сохранял стойкость духа. Смело взглянув в глаза противнику, даже не потрудившемуся слезть с коня, он сказал, но уже не таким голосом и вызывающим тоном, как прежде:

– Ты победил и имеешь право взять меня в плен, чтобы получить выкуп. Я говорю это, зная, что не сумею поднять меча: мое правое предплечье сильно болит и, кажется, кровоточит. Называй свою цену, рыцарь, и клянусь, ты получишь выкуп сполна. Впрочем, я могу предложить тебе другой вариант: ты возьмешь моего коня и оружие, а меня как побежденного отпустишь восвояси. Видит Бог, мне все равно. Конечно, мне жаль коня. Ведь ты заберешь его у меня, верно?

– Таковы правила рыцарских поединков.

– Я уплачу за него, не сходя с этого места. Цена за хорошего коня – пятьдесят тулузских су. Устраивает тебя такая сумма или она кажется тебе недостаточной? Если так, я ее удвою.

– Устраивает, – согласился Гарт, спешиваясь, – но прежде чем вести торг, давай-ка займемся твоей раной. Кровь льет у тебя из рукава. Не останови ее – можно отдать богу душу. А ну, снимай кольчугу и куртку, да поживее.

И Гарт, разорвав тунику у пояса рыцаря, принялся накладывать жгут ему на руку. Когда кровь таким образом удалось остановить, Гарт помог раненому забраться в седло.

– Далеко ли твой замок? Сможешь ли доехать один? Хочешь, я поеду с тобой, поклонник дамской красоты?