Хуан Франсиско Феррандис - Барселона. Проклятая земля

Оставив Гинкмара из Реймса под надежным присмотром у епископа маленького города Магалона в графстве Мельгёй, Изембард и Ротель прошли через Готию по безлюдным ущельям. Находить дорогу и охотиться оба умели прекрасно. Изембард с опаской поглядывал на смертоносный плащ Ротель, но постепенно они вновь начали доверять друг другу. Они были Рожденные от земли, вдалеке от всех и вместе, как много лет назад; они заботились друг о друге и восстанавливали прочную связь, которая когда-то помогла им скрыться из Тенеса и выжить.

Они вспоминали прошлые годы, шутили и избегали разговоров об извилистом пути Ротель. Изембард плакал по несчастной Элизии и опасался перемен в Марке, зато он вновь был вместе со своей сестрой и впервые за много лет видел ее свободной от груза вины, который Ротель так долго влачила на себе.

А Ротель чувствовала, как почти забытая любовь к брату промывает раны ее души, вот только судьба ее уже предначертана и возмездие свое она должна совершить. Заботу Изембарда Ротель принимала как нежданный подарок, но все равно не собиралась щадить тех, кто причинил ей зло. Когда Изембард спрашивал, что она намерена делать, достигнув Нарбонны, Ротель отнекивалась.

Уже на подъезде к галльскому городу Рожденные от земли заметили большой военный лагерь и укрылись в пустой пастушьей хижине. Несмотря на все предупреждения сестры, Изембард переоделся в куртку из овчины и зашел на постоялый двор под городской стеной, чтобы разузнать последние новости. Стемнело, и рыцарь порадовался возможности посидеть вблизи горящего очага. Вечер семнадцатого октября выдался холодный, студеный ветер гулял по унылым полям, в которых брат с сестрой провели последний день.

Уныние и усталость – вот что владело Изембардом. Капитан королевской scara за последние годы много где успел побывать и во всех концах королевства видел одно и то же: пустующие земли. Во Франции было несколько крупных городов, а деревушки и отдельные хутора в основном лепились к монастырям или занимали плодородные долины. В горах пастухи жили в пещерах или в хижинах, сложенных из камней. Были такие леса, в которые никто не отваживался заходить, и пустоши, в которых за несколько дней пути можно было не встретить ни души. Война приведет к еще большему опустошению, а после нее знатные феодалы и церковники примутся душить выживших.

Во время совместного путешествия Изембард также понял, отчего Ротель на многие годы отложила свою месть. Сестра с восторгом указывала ему на огромные плиты и столы гигантов, воздвигнутые на холмах и равнинах. Ротель рассказала, что, хотя церковники и твердят об идолопоклонстве, Европа живет с незапамятных времен и древние боги и духи не исчезли бесследно. В уединении определенных мест Ротель ощущала пульс этой доисторической жизни, ставший источником легенд.

Сидя в углу убогой харчевни, Изембард прислушивался к разговорам местных жителей, особенно тех, кто перебрал горячего вина. Так он узнал, что короля похоронили в Мантуе. Тело Карла начало стремительно разлагаться – быть может, из-за воздействия какого-то яда, и траурный кортеж отказался от идеи доставить его в Париж. Мятеж начался, и Бернат из Готии – один из самых горячих его участников. Хмельной плотник пожаловался, что двое его сыновей угодили в войско Берната по набору. Теперь они отправятся в Испанскую марку, чтобы сломить сопротивление Барселоны и графа Гифре Уржельского, не пожелавших присоединиться к восставшим.

– Когда выступает войско? – подал голос Изембард из своего угла.

– Ты ведь не здешний. Зачем тебе знать?

Завсегдатаи подозрительно косились на чужака, но плотнику вино развязало язык.

– Зависит от того, отыщет ли наш архиепископ Сигебут святую Эулалию!

– Как это? – вырвалось у Изембарда.

– Так ведь здесь только об этом и говорят! Виконт Барселонский вроде как прознал, где лежат мощи прославленной мученицы, и сообщил о том архиепископу Сигебуту Нарбоннскому. Прелат, как может, солдат поторапливает, чтобы останки перенести в Нарбонну, уж здесь их будут почитать как подобает, не то что в ихнем бунтовском углу. – Плотник звучно рыгнул, не замечая неодобрительных взглядов. Не стоит в таком тоне распространяться о делах церковных. – Когда архиепископ получит святые кости, маркграф научит этих готов уму-разуму!

Да, в Марке много чего успело произойти. Изембард сделал последний глоток. У него появилось нехорошее предчувствие. Вернувшись в пастушью хижину, он не застал Ротель. Рыцарь просидел там всю ночь, но больше ждать не мог – ему нужно было добраться до пограничного войска, и вот Изембард продолжил свой путь к Пиренеям. Через несколько дней капитан обнаружил, что за ним следует отряд солдат с проводниками из пастухов и местных крестьян.

Опыт лесного бродяги помог ученику Гисанда запутать следы, и вот, проделав утомительный двухнедельный марш, Изембард перешел через горы и добрался до уединенного местечка на морском берегу, где стояли четыре монашеских скита. Путнику предоставили приют в деревянной хижине [57] Эта община впервые упоминается в 878 году под названием Сант-Пере-де-Родес. – Примеч. автора. .

В ту ночь, когда Изембард сидел перед маленьким костерком, разделяя с монахами скудный ужин, из темноты появились шестеро солдат с топорами. Изнуренный рыцарь, думавший одновременно сотню дум, непростительно ослабил бдительность. Следом за солдатами к костру подступил ужасный призрак: на Изембарда торжествующе смотрел Дрого де Борр.

– Изембард из Тенеса! Мы знали, что ты сбежал из Арля, и ждали тебя в Марке, но когда мне донесли, что тебя видели неподалеку от Нарбонны, я просто не мог поверить. Годы, проведенные в дикой Марке, сделали тебя тупым, капитан.

– Значит, это ты шел по моему следу, – заключил Изембард. Он до сих пор не мог понять, как его нашли.

Дрого расхохотался, монахи в ужасе отшатнулись от этого чудовища, лишившегося плоти еще при жизни.

– Ты считал себя хитрецом, Изембард, но твой след был прозрачнее воды. Я прошел через Готию, чтобы раз и навсегда покончить с тобой, а маркграф Бернат поступит точно так же с твоим войском. Я верну себе Тенес, и твой род снова сделается древней готской легендой.

Двое наемников кинулись вперед, но капитан уже был готов к схватке. Он отразил удары двух топоров и сам сделал два разящих выпада. Дрого зарычал и выступил вперед вместе с четырьмя оставшимися солдатами. Изембард прижался спиной к монашеской келье и не подпускал врагов к себе. Его ранили в ногу, но рыцарь продолжал отбиваться, теряя силы. Еще один из наемников покатился по земле с распоротым животом. «И все-таки они меня убьют, – подумал Изембард, – это лишь вопрос времени».