Максим Дуленцов - Диамат [Роман]

— Туды, — указал Витя примерное направление.

Машинист и сцепщик переглянулись и покачали головами.

— Однако нет, не поедем мы туда, — с сильным восточным акцентом сказал сцепщик.

— Как так не поедете? Вот распоряжение начальника станции!

— Ну и хрен с ним, пусть сам тогда едет.

— Да почему вы не хотите ехать? Вот от военных разрешение!

— Сидай ко мне, покажу! — машинист показал Вите, что надо залезть в кабину. Сцепщик повис на поручнях снаружи, тепловоз гуднул и тронулся. Выехав к стрелке, отсекающей ветку на «Вторчермет», машинист стопорнул ход, вытянул руку вперед: — Смотри!

Витя присмотрелся. Железнодорожное полотно напоминало две неровно извивающиеся змеи, рельсы вразнобой опускались, поднимались, расходились и сходились. Это было похоже на оптический обман, ведь рельсы, как предполагал Витя, должны быть строго параллельны.

— Тут все время тепловозы опрокидываются. Полотно просело, ремонта нет. Только военные ездят, у них кран есть, опрокинут — поднимут. А если я набок лягу — неделю пролежу, а мне семью кормить, — машинист сунул в рот очередной бутерброд.

Витя почесал в затылке.

— Я мигом, подождите, — он спрыгнул с тепловоза и побежал мимо станции к пролому в стене, на рынок. Запыхавшись, вернулся через полчаса. Машинист со сцепщиком дожевывали бутерброды.

— Ну что же вы всухомятку-то? — Витя вынул из-за пазухи бутылку водки. Машинист судорожно сглотнул, а сцепщик заулыбался, глядя на заветную бутылку подернувшимися поволокой глазами.

— За две поеду, — прохрипел машинист, пытаясь восстановить функции голоса. Сцепщик посмотрел на него как на ненормального: чего торгуется, еще и эту не даст парень. Но Витя жестом фокусника вытащил вторую. Сцепщик, пьяный уже одним ожиданием выпивки, выпал от восторга на рельсы, машинист аккуратно упрятал водку за сиденье, дал гудок, и тепловоз медленно покатился на «Вторчермет».

Так и стал он завсегдатаем славного города Ленинска, колыбели советской космонавтики. За погрузкой вагонов надо было следить: казахи то пытались выдать покрашенные серебрянкой трубы за нержавейку, то забывали взвесить вагон, то просто его не грузили, потому что кушали и отмечали очередной праздник. Иногда Витю заменял Леха, иногда ездили вместе.

Город Ленинск представлял из себя многоугольник, образованный бетонным забором в полупустыне с прилепившимся к нему аморфным тельцем станции Тюра-Там. Маленькая часть городка на юго-востоке, ограниченная берегом быстрой Сырдарьи, представляла из себя ухоженную территорию с выкрашенными в белый цвет бордюрами и выметенными улицами. Это был район, где жили и работали русские из Роскосмоса. Между ним и Тюра-Тамом на севере находились дикие поселения ворвавшихся из пустыни кочевников. Кочевники зашли в секретный город со стороны исконного своего поселения, превращенного в крупный железнодорожный узел, древнейшим способом захвата крепостей, которому их научил еще, должно быть, сам Тамерлан — сломав бетонный забор. Но сгрудившиеся в своем маленьком раю русские военные, инженеры, космонавты почему-то не замечали этого, тупо продолжая охранять два контрольно-пропускных пункта на севере и юге. Витя, когда прознал про удобный и короткий путь во внешний мир — прореху в заборе шириной около пяти метров, — пользовался только им, без всяких пропусков.

В эту же прореху и повалили кочевники из Каракумов и Кызылкумов на верблюдах и ишаках, которые теперь жевали колючку у заброшенных пятиэтажек с выбитыми окнами. В те пятиэтажки, где, опять же по забывчивости, еще не отключили воду и канализацию, кочевники и заселились, наспех научившись пользоваться унитазами, в которые нет-нет да бросали по старой привычке, как в выгребные ямы, то тряпку, то мусор, то кости обглоданного сайгака.

Именно в такой пятиэтажке с верблюдами у подъезда и песками, уже вошедшими в дом, Витя с Лехой и сняли квартиру у невесть как там оказавшейся учительницы русского языка, которая жила поближе к русской части. Учительница была милой казашкой лет тридцати, и Леха, олицетворявший в их компании альфа-самца, сразу начал таскаться за ней. По-видимому, не без успеха, так как мизерная квартплата, назначенная учительницей, через какое-то время начала стремиться к абсолютному нулю.

Вообще город напоминал декорации к какому-нибудь восточному фильму про последствия ядерной войны. Центром жизни оседлых кочевников в городе был не бетонный бункер национального аэрокосмического агентства с десятком сотрудников, не пара магазинов с китайским ассортиментом, не единственная школа, где учились и дети русских командировочных, и раскосые отпрыски кочевых племен, которые, впрочем, ничем по своему дикому поведению и крикам на переменах друг от друга не отличались, а рынок. Там, на рынке, было все: торг, беседы, продукты, знакомства — вся жизнь. Более того, только там можно было купить еду. Больше продуктовых точек в Ленинске не было.

А другая, космическая жизнь города протекала равномерно и регламентировалась расписанием поездов, которые ровно в шесть утра отходили от посадочной платформы на пусковые площадки космодрома в пустыне и возвращались ровно в шесть вечера. На двенадцать часов русское население покидало город, оставляя его на разграбление местным племенам. Но в шесть вечера поезда приходили обратно, и кочевники прятались, потому что русские офицеры военно-космических сил, устав от тяжелого труда, шли расслабиться в город. Как и у всех военных, у них была строгая субординация. Офицеры в звании до подполковника расслаблялись, стоя у столиков в закутах пивных ларьков и водочных, коих хватало на все русское воинство. Подполковники же с полковниками оседали в двух имеющихся кафе, куда только они да случайные командировочные типа Вити и ходили. Кормили там отвратительно, но полковники шли не есть, а выкушать водочки, а на закуску к ней годилось все. Офицеры проводили в местах релаксации около пары часов, затем покидали их, таща на себе изрядно отдохнувших, младшие офицеры — пешком, старшие — из кафе на такси. На следующий день все повторялось сначала, и ничто не могло изменить устоявшийся ход вещей.

Население Ленинска представляло собой мешанину из степных казахов, российских военных, ученых, недоученных коммивояжеров, темных личностей и откровенных авантюристов типа Лехи и Вити. Платить аэрокосмическому агентству Казахстана безнал по контракту парни не собирались: а иначе как они отдадут долг Геннадию Николаевичу? Иначе никак. Профессор Бажанбай Баймуратович не упоминал про эти деньги, видимо, вполне удовлетворившись наличной частью, достаточной для его безоблачного существования. Оставалось только отследить момент, когда про контракт кто-нибудь вспомнит, чтобы вовремя смыться.