Ефим Черняк - Тайны Франции. Заговоры, интриги, мистификации

В ночь с 9 на 10 термидора, когда еще чаша весов колебалась и победа Конвента еще отнюдь не была обеспечена, он направил отряд из 200 человек в Тампль для укрепления находившейся там стражи, с тем, чтобы воспрепятствовать возможной попытке со стороны своего врага — робеспьеристской Коммуны — увезти важных заложников — дофина и его сестру. А уже в 6 часов утра Баррас, командовавший войсками Конвента, в сопровождении еще нескольких депутатов сам явился в Тампль, чтобы убедиться в том, насколько надежно охраняется «маленький Капет». Баррас рассказал о своем визите в «Мемуарах», написанных через десятилетия после 9 термидора. В числе дежурных комиссаров, которые 28 июля (10 термидора) несли охрану Тампля, был некто Дорине — врач, член секции столичного района Французского пантеона. Это был тот самый Дорине, который в прошлом, 19 января 1794 года, дежурил в Тампле, когда Симон, покидая тюрьму, передал дофина на попечение комиссаров, назначаемых Коммуной. Если бы Дорине увидел 28 июля не того же ребенка, который был ему знаком с 19 января, он наверняка сообщил бы об этом Баррасу. Приближенная королевы Полин де Турзел после казни Елизаветы, сестры Людовика XVI, в мае 1794 года заявила, что дочь короля осталась в Тампле одна из всей своей семьи. Это могло означать, что ее брата, дофина, уже не было в Тампле. Один из сопровождавших Барраса в ночь с 9 на 10 термидора, депутат Конвента Гупило де Фонтене, ранее бывший членом Законодательного собрания, видел дофина 10 августа 1792 года, когда королевская семья укрылась в помещении собрания. Он сопровождал Барраса при посещении Тампля 10 термидора, а потом был в тюрьме 14 фрюктидора (31 августа) и 7 брюмера (28 октября). Однако не заявил ли Гупило де Фонтене Баррасу, что показанный им ребенок — не дофин? Нам известно об этом заявлении лишь со слов родственников Гупило де Фонтене, причем сказанных через много десятилетий после революции. А сопровождавший его 7 брюмера Ревершон снова был 19 декабря 1794 года с инспекционным визитом в Тампле в сопровождении еще одного члена Конвента, Армана, и тем самым подтвердил, что ребенок тот же, которого он видел два месяца назад. 27 февраля Тампль посетил Арман, который, правда, много позднее подтвердил, что видел того же ребенка, что и при визите 19 декабря. Итак, от 10 термидора до 25 февраля 1795 года непрерывная цепь свидетелей подтверждает, что в Тампле содержался все это время один и тот же ребенок. Предположить, что похищение дофина состоялось когда-то в первой половине 1794 года (вероятнее всего, как уже отмечалось, между 4 и 19 января), означает допустить, что в последующие год-полтора никто из большого количества дежурных членов Коммуны, специально приставленных для наблюдения за «заложником», из тюремных служащих всех рангов не заметил подмены или, заметив, добровольно решил принять на себя смертельно опасную роль соучастника заговорщиков.

В 1795 году вопрос о судьбе дофина по-прежнему фигурировал в роялистских планах и в переговорах Франции с державами неприятельской коалиции. Как писал министр иностранных дел Великобритании Гренвил У. Уикхему 8 июня 1795 года, Гарденберг, который был прусским уполномоченным на переговорах, приведших к заключению Базельского мира, рассказывал министру какого-то из немецких князей, что член Конвента Мерлен из Тионвилля и французский генерал Пишегрю разработали в мае 1795 года план провозглашения Людовика XVII королем и что Гарденберг ездил в Берлин убеждать прусского короля поддержать этот проект. В ходе переговоров, вспоминал французский посол в Швейцарии, впоследствии член Директории Бартелеми, испанский уполномоченный д’Ириарте заявил, что ему поручено сделать предложения касательно Людовика XVII. Однако, поскольку Бартелеми не имел инструкций и не считал возможным их испрашивать, обсуждение этого вопроса не состоялось.

8 июня 1795 года дофин умер, подточенный золотухой и туберкулезом, от которых скончался до революции его старший брат.

Надо признать к тому же, что в отчетах об обстоятельствах смерти и погребения дофина имеется немало частных противоречий, неясных или даже как будто нарочитых двусмысленностей. Например, в медицинском заключении двое из четырех подписавших его врачей, по всем данным, еще до революции имели случай видеть умершего ребенка. Между тем в своем заключении они выражаются очень осторожно. Им, мол, было показано мертвое тело и сказано, что оно является трупом «сына Капета» (т. е. Людовика XVI). Это можно принять и просто как констатацию факта, и как многозначительную оговорку, что врачи не касаются вопроса, чей труп они осматривали, и что ими лишь зафиксированы результаты вскрытия тела умершего десятилетнего ребенка.

Незадолго до смерти Шарля посетили в Тампле представители термидорианского Конвента. Впоследствии один из них, Арман, рассказывал, что, хотя ребенок послушно выполнял дававшиеся ему приказания, от него нельзя было, несмотря на все усилия, вытянуть ни одного слова. Возникала мысль, что мальчик немой. Своими воспоминаниями Арман поделился с кем-то в 1814 году, когда вернувшийся во Францию Людовик XVIII назначил его префектом департамента Верхние Альпы. Через несколько месяцев после опубликования всех этих воспоминаний, которые явно не могли понравиться королю, Арман был смешен со своего высокого административного поста и умер в нишете.

Если верить Арману и при этом отвергнуть малоправдоподобную гипотезу, что ребенок месяцами молчал, «не желая иметь дело» с республиканскими властями, то напрашивается вывод, что дофина действительно подменили другим мальчиком. Любопытно, что опубликовавший в том же 1814 году первую книгу о дофине некий Экар утаил имевшуюся в его распоряжении заметку Сенара, агента Комитета общественного спасения. В этой заметке, составленной после медицинского вскрытия тела, прямо указывалось, что умерший — не дофин. Через несколько месяцев, в марте 1796 года, Сенар скончался. (Документ, о котором идет речь, впоследствии попал в руки одного французского историка.) Отмечали, что 1 июня 1795 года, то есть за неделю до смерти дофина, скоропостижно скончался наблюдавший его врач, известный хирург Десо. Он хорошо знал своего пациента и если бы был жив, то он уж во всяком случае не мог в медицинском заключении писать, что ему и его коллегам показали мертвое тело, разъяснив, что это труп «сына Капета». Племянница Десо мадам Тувенен в 1845 году показала под присягой, что ее тетка, вдова хирурга, сообщила ей о следующих обстоятельствах смерти своего мужа. Десо посетил Тампль и убедился, что дофин, которого он лечил, заменен другим ребенком. Когда он сообщил об этом, несколько депутатов Конвента пригласили его на званый обед. После возвращения домой Десо почувствовал себя больным, начались острые спазмы, и он вскоре скончался. Этот рассказ подтвердил в Дондоне доктор Аббейе, ученик Десо, который, по его словам, опасался также и за собственную жизнь и поэтому бежал из Франции.